Янос Рувер - История, в которой что-то происходит

Да, это красиво. Наверное.

Я просто первый раз вблизи вижу рисунок масляными красками.

Я запоминаю этот запах.

К нему примешивается запах бензина и сладкий аромат духов. Что она понимает в духах, чтобы так элегантно ими распаляться?

Я целую Эву, стараясь смять всю её полностью. Мне хочется, чтобы она вся была моей.

Её рисунки валяются по всему салону. На моих руках следы от непросохших красок. Я целую её и это самый лучший поцелуй. И самое приятное тело в мягком свитере.

Что я понимаю в поцелуях?

Вполне достаточно, чтобы понять, что это восхитительно.

Её зеленоватые глаза с вкраплением серого смотрят опасливо. Зрачки в них становятся всё шире. Она барахтается, старается меня слабо оттолкнуть, но поддаётся и её губы смазываются с моими.

Она закрывает глаза.

Это свидание, второе по счёту моей памяти, идёт по странному сценарию.

Мне хочется сказать ей, что никакого сценария нет, есть только желание целовать её сладкий рот, а рисунки и подростковая тупая болтовня – лишь предварительный антураж.

Нас бесцеремонно обрывают стуком в окно, слепя белым лучом фонарика.

Я возвращаюсь из туалета в зал и решаю отсюда уезжать.

Специально делаю крюк, чтобы посмотреть на «свой» диван. Художник бросает на меня взгляд. Его жена смотрит на меня настороженно безотрывно. Я подмигиваю ей. Афина, делая безумные глаза, расталкивает сидящих вокруг, порываясь выйти. Она идёт ко мне. Я стою как вкопанный, уставившись на неё.

Это наша с ней вторая встреча. Первая была сто лет назад, когда я триумфально был представлен свету на странном творческом вечере, где вобло-сельде-образные бесталанные и не очень придурки зачитывали свою писательскую ерунду. А она, Афина – приглашено пела, почему-то с саксофоном наперевес.

Она идёт ко мне, чеканя шаги своими длинными ногами, её прямые волосы, в лаконичном образе, мотает из стороны в сторону.

Мы танцуем как парочка отбитых животных в брачный период. Наши движения архаичны, но они от души. И если Афина, имея опыт певицы и работницы масс-культуры на публике танцует относительно красиво и в такт, то я же чувствую, как мне будет потом стыдно за свои судорожные дёрганья. Но это всё будет потом. В пьяном состоянии мне кажется, что я выбил индульгенцию на такого рода мероприятия и выходки.

Шот за шотом.

– ПОЕДЕШЬ со мной? – спрашивает она слишком громко. Кажется, все певицы так громко разговаривают и так раззявисто открывают рот.

Я вижу её белоснежные зубы, на которых следы помады, на которых блики неприятного света. Мне не по себе, но что-то внутри отчётливо представляет, как я слизываю эту помаду с её зубов, как мои губы размазывают это ало-красное по её белому лицу. Как она лежит у меня в комнате, на мятом ворсе ковра. Голая, мастурбирующая, под сменяющие один за другим изображения членов на белом проекционном полотне, заглушая выкриками гул проектора.

Я показываю головой в сторону выхода, не выходя из танца.

После горячего поцелуя у гардероба, под смущённый взгляд старой уборщицы, за толстыми деревянными дверями – резкий отрезвляющий холод.

КЛИШЕ № 1: «Янос Рувер просыпается ото сна, шумно, с безумным вдохом, резко сев на кровати. Рядом мирно посапывает его жена. Янос успокаивается, вытирает со лба пот, старается дышать глубоко и размеренно. Он безотчётно поправляет одеяло жены, бросает взгляд на детскую кроватку, где ворочается их грудной ребёнок».

Афина ёжится, ковыряясь в сумочке, и поглядывая на меня.

Я в тёплой куртке, потому как соображаю на несколько ходов вперёд. А она не соображает на несколько ходов вперёд, и потому стоит в модном, но тонком пальто. Она находит увешанный безделушками брелок от маленькой машины и жмёт на кнопку. Где-то далеко на парковке скромно запищало.

С неба траурно начинает падать снег.

Мы идём к машине. Мы садимся в машину. Мы едем в машине. В маленькой, тесной, воняющей тропическим ароматом машине. До безумия холодной машине.

Холодный дешёвый пластик.

Афина неумело крутит тумблеры, пытаясь настроить печку.

Я отбрасываю её руки и включаю тепло как надо.

– Может… Я поведу? – спрашиваю я и понимаю, что не поведу – алкоголь мне даже эту фразу нормально не даёт сказать.

Афина многозначительно смотрит на меня. Я отворачиваюсь и представляю.

Представляю.

Пытаюсь представлять.