Александра Ковальски - Игра стрелок

Что было потом Марфа не помнила – упала, там, где стояла, лицом на горячую печь. А вот сынишка Митька помнил… Помнил тот жуткий вопль, который вырвался из груди матери, когда она услышала о начале войны и поняла, что ее мужа уже нет в живых…

***

«Марфа Ильинична! Марфа Ильинична! – слышит женщина голос своей помощницы Маруси. – Пароход!»

Женщина прислушивается, верно, в отдалении слышен гудок, которым пароход всегда приветствует жителей Валаама – слепых, безногих и безруких инвалидов, увешанных медалями за героизм и доблесть, за Победу во Второй Мировой войне. Инвалидов, сосланных на Валаам властями той страны, за которую они сражались и внешний облик городов которой они теперь портят своим присутствием…

– Кто так строит? Это просто безобразие какое-то! – взмахнул руками один из архитекторов, склонившихся над картой Санкт-Петербурга, разложенной на большом столе, вокруг которого сидели еще несколько коллег-зодчих.

– Вы только посмотрите на это! – поддержал его другой архитектор, нервно тыча в одну из новых улиц города. – Тут же никакого вкуса, никакой логики! И это говорю вам я – человек, построивший одно из самых прекрасных зданий города – Адмиралтейство!

– К сожалению, сейчас люди предпочитают оставлять это все в стороне. Им главное вовсе не барельефы и лепнина, не величественные шпили, а уродливые окна из пластика и самодвижущиеся лифты, – философски заметил третий. – То ли дело прекрасные минувшие века и мой потрясающий своим величием и красотой проект Зимнего дворца для Романовых?!

– Ваш проект, простите, не отличался изяществом, в отличии от моего, – заметил четвертый.

– А что там у Вас? Лес из колонн? Да кому вообще нравится Ваш Казанский собор?! – возразил ему оппонент.

– Коллеги, коллеги! – остановил спорщиков скромный голос пятого присутствующего, – давайте успокоимся. Мы ведь говорили не о том, кто что построил, а о том, как непозволительно опошлилась и упростилась архитектура нашего с Вами родного города! Ведь в наше время, какие были прелестные здания, взять хотя бы Михайловский замок…

– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, так что ли? – проворчал шестой собеседник.

– Ну а почему бы и не похвалить, если есть за что! В отличии от Вашего второго «леса из колонн», как уже выразились ранее… хоть Вы и не приложили руку к проекту Казанского, но тоже построили достойный «лес». Ваш Исаакиев, можно сказать, лес двухэтажный!

– Бросьте, – подал голос седьмой зодчий, до сих пор молчавший, – Исаакиевский собор вполне неплох.

– Еще скажите, что Ваш проект Главного штаба – вершина зодчества, – ухмыльнулся первый.

– Да уж всяко лучше, чем та крепость, что Вы построили! – отбил седьмой.

Спорщики еще долго могли бы препираться, если бы не обратили внимание на восьмого присутствующего.

– А почему же Вы молчите? – спросил его первый.

– А что я должен сказать? – ответил тот.

– Раз Вы здесь, значит тоже построили что-то знаменательное и важное для облика нашего города?!

– Вовсе нет, – улыбнулся восьмой. – Более того, я даже никогда не был в России ранее…

– Так кто же Вы? – возмутился четвертый.

– Скромный врач, член Королевского общества в Эдинбурге. Это Англия, … знаете, да?! Всю свою жизнь я занимался химией, преподавал в Университете в Глазго и вот… однажды волею Википедии оказался здесь… рядом с Вами, великими зодчими, хотя я ничего не смыслю в архитектуре и она мне абсолютно безразлична!

– Да Вы – нахал! – вскричал было первый. – Шпион и изменник!

Зодчие хотели еще что-то добавить, но вынуждены были прервать свою беседу, застигнутые первыми проблесками утреннего солнца и шагами смотрителя Александровского парка, проверяющего все ли в порядке, не случилось ли чего за ночь. Они были вынуждены замолчать и оставить свои споры до следующей ночи, ведь статуям, даже в Санкт-Петербурге, не положено разговаривать на глазах у людей…

Серегу Сотникова все знали, как отличного токаря и справедливого парня. Друзья уважали его за обостренное чувство справедливости, а начальство ценило за исполнительность и добросовестность. Только один недостаток был у Сереги – любил он выпить, но, к слову, работе это мешало редко, да и чтобы напиться Сотникову нужно было много спирту.

– Хороший ты мужик, Серега, – любил говорить ему начальник цеха Архип Исаевич, – но что же ты пьешь как последняя скотина?