Алексей Лужков - В шаге от бездны. Том 2

Ранхард покачал головой. В мыслях крутились незнакомые имена: Мельциани, Велединт, Тахани. Кто они? В какую передрягу его втянул Вернер и этот проклятый кристалл? Какие силы за всем этим стоят? У наемника не было ответов, только осознание того, что он попал в какую-то сомнительную и очень опасную историю.

– Эржебет, уведи его.

Дева мягко взяла Ранхарда под руку и повела к выходу. Трижды Повешенный едва шевелил ногами и, чтобы не упасть, схватился за мягкое плечо ведьмы. Выйдя из храма, наемник привалился к колонне с символом Утума.

– Тебе пора, – шепнула Эржебет.

– Госпожа, я… – начал Ранхард, но девушка прервала его, приложив тонкий палец к облезлым губам контрабандиста.

– Больше никаких вопросов, Тень-от-тени.

Она прижалась к нему всем телом. Ранхард с наслаждением вдохнул исходящий от нее мятный аромат. Руки наемника сами собой обвились вокруг хрупкой талии.

– Прощай, Ранхард. Пусть боги тьмы укажут тебе путь.

Поцелуй. Терпкий, нежный, ни с чем не сравнимый. Горячий язык Эржебет на вкус был слаще меда, слаще истфалийского вина. Трижды Повешенный крепко прижал к себе девушку, его рука скользнула по бедру ведьмы…

…Ранхард открыл глаза. Сквозь щель лился приглушенный утренний свет. Отбросив одеяло, наемник вскочил, испугав сонного Шмыга. Трижды Повешенный бешено вращал глазами, с трудом понимая, где он. Скворец кружил рядом, возмущенно посвистывая. Ранхард пригладил растрепанные волосы и плеснул в лицо водой из баклаги. Приведя себя в порядок, он осмотрел одежду. На плаще, штанах и куртке засохли красные пятна. Голень правого сапога истерзана чем-то, крайне похожим на зубы. Значит, поход к Забытому городищу ему не привидился, равно как и грозный Альберих с пленительной Эржебет. Лучше бы нежданное приключение оказалось сном или наваждением. Тогда он смог бы списать их на дурное влияние кристалла.

Шесть тысяч грандмарок стремительно теряли свое очарование в глазах Ранхарда. Кристалл и сам заказчик предприятия, некий Велединт, привлекали к Ранхарду слишком много внимания. Некромант Тени, Сетуагинта, Альберих, Орден – серьезные силы, от которых лучше держаться подальше. Уже какой раз Трижды Повешенный подавил в себе желание выбросить кристалл. До Вальдштадта пара дней пути. Нужно потерпеть совсем чуть-чуть. Глупо спрыгивать с лошади, коли до конца гонки остались считанные шаги.

Убедив себя таким образом, наемник покормил Шмыга и сам позавтракал черствым сухарем с луком. Собравшись, Ранхард протиснулся через расщелину и бодро зашагал на запад.

Спустя двое суток, безрадостных, хмурых и неотличимых друг от друга, Трижды Повешенный вышел к Охотничьему пределу. Здесь начиналась территория Рейнланда, а точнее восточная оконечность Диколесья. Леса поредели, оттесненные руками человека. Ранхард часто наталкивался на крупные вырубки, обходил стороной лагеря углежогов и смолокуров. Снегу за последние дни навалило столько, что наемнику ничего не оставалось делать, как выйти к Старому тракту. Ежась от холода, он кисло смотрел на тащившиеся по большаку телеги. Купцам и ремесленникам, застигнутым ранним снегом, следовало подумать о санях.

Вскоре показались стены Вальдштадта. В наступающих сумерках они казались черной грифельной полосой, начертанной на белом холсте. Под стенами города горели окна постоялых дворов и трактиров, готовых принять запоздалых странников. Ранхард решил заночевать в одном из них. Идти в город на ночь глядя – так себе идея. С приходом темноты стража станет особенно подозрительной и может устроить ему досмотр. А если принять во внимание его потрепанный вид и усиленные посты Ордена, то будет лучше оставить артефакт в трактире, и уже утром нагрянуть в «Лесную киску».

Трижды Повешенный позвал Шмыга:

– Дни свободного полета закончились. Если кто-то увидит, как я треплюсь с птицей, то застенков инквизиции не избежать. Полезай в сумку.

Расшнуровав рюкзак, Ранхард запустил туда скворца.

– И не вздумай там гадить! – предупредил наемник. – Выпущу, когда снимем комнату.

Скворец безропотно принял свою судьбу и удобно разместился на одеяле.

Выбранный Ранхардом постоялый двор назывался «Медвежья голова». Уютное двухэтажное строение под гонтовой крышей, оштукатуренное и на удивление чистенькое, стояло близ тракта в миле от города. Сквозь слюдяные окна пробивались огни свечей, обещавшие постель и горячую кормежку. Над входом в трактир прибили резную вывеску с выжженной башкой медведя. Не слишком оригинально. В свое время, Трижды Повешенный выслушал не мало местных баек. Первая из них повествовала о гибели истфалийских захватчиков, и каждый третий горожанин, гордо упирая руки в бока, заявлял, что именно его славный предок, какой-нибудь Буда Кожежуй, лично добил капитана Железных пикинеров. Другая басня касалась святого Бонифация. Иной враль, хлебнув пива, нет-нет да и сказывал про своего героического прапрапрадеда, вырезавшего святому знаменитый еловый посох. Лживый список трепачей завершала история гибели медведя-великана, наводившего ужас на окрестности без малого полсотни лет назад. Тут городских краснобаев было вовсе не остановить. Каждый второй сочинял, про своего дальнего родственника, пронзившего сердце зверюги копьем, и каждый первый возвещал об отваге троюродного дяди свояка кузины, бросившегося с цепом на чудище. Несомненно, хозяин заведения воспылал страстью к третьей истории.