Игорь Михайлов - Не книга имён. Классики и современники

В 1906 году он с Марией Андреевой едет на Капри, на один из самых дорогих курортов, где отдыхали в основном тогдашние «олигархи». Но предварительно заезжает в Америку («заграница нам поможет!»), где собирает деньги на революцию.

Второй его отъезд, из уже советской России, случился в 1921 году. Горький меняет одну за другой несколько стран: Финляндия, Германия, Чехия, – и в 1924 году перебирается в Сорренто.

В своих по-журналистски добротных «Сказках об Италии» Горький живописал природу его любимой страны проживания:

«С моря тянет лёгкий бриз, огромные пальмы городского сада тихо качают веерами тёмно-зелёных ветвей, стволы их странно подобны неуклюжим ногам чудовищных слонов. Мальчишки – полуголые дети неаполитанских улиц – скачут, точно воробьи, наполняя воздух звонкими криками и смехом.

Город, похожий на старую гравюру, щедро облит жарким солнцем и весь поёт, как орга́н; синие волны залива бьют в камень набережной, вторя ропоту и крикам гулкими ударами, – точно бубен гудит…»

Но, конечно, чтобы никто не заподозрил его в мещанской пошлости погружения в пучину удовольствий, походя он упоминает и забастовку служащих трамвая.

Впрочем, представители низшего сословия – того самого пролетариата, нищие, бродяги, босяки, воришки и голодранцы – всегда составляли предмет его чаяний. И здесь ему нет равных:

« Гришка Челкаш, старый травленый волк, хорошо знакомый гаванскому люду, заядлый пьяница и ловкий, смелый вор. Он был бос, в старых, вытертых плисовых штанах, без шапки, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом, открывавшим его сухие и угловатые кости, обтянутые коричневой кожей…»

Литературный портрет нынче вышел из употребления. Автор мало того что не чувствует того, о чём пишет, – он этого не видит. А Горький видел. Глаз у него был зорким. Вот фрагмент одного из его самых удивительных по красоте рассказов «Едут»:

«На коленях его ног, широко раскинутых по палубе, легла такая же, как он – большая и грузная, – молодая баба-резальщица, с красным от ветра и солнца, шершавым, в малежах, лицом; брови у нее чёрные, густые и велики, точно крылья ласточки, глаза сонно прикрыты, голова утомлённо запрокинута через ногу парня, а из складок красной, расстёгнутой кофты поднялись твёрдые, как из кости резанные груди, с девственными сосками и голубым узором жилок вокруг них…».

Кому же, как не ему, суждено было стать основоположником и «отцом» советской литературы»? Именно на Первом Всесоюзном съезде совписов 17 августа 1934 года в муках и словесной трескотне рождалась «великая и могучая» литература.

Начиналась феерически.

Обрушившись всею недюжинною мощью пролетарского разума на так называемую буржуазную литературу, «героями которой являются плуты, воры, убийцы и агенты уголовной полиции», а также попеняв на «творческое слабосилье церковной литературы», которое создало единственный «положительный» тип, Христа, и обозвав Достоевского «средневековым инквизитором», Горький указал на то, что «государство пролетариев должно воспитать тысячи отличных «мастеров культуры», «инженеров душ».

Уже тогда Союз советских литераторов насчитывал 1500 писателей. То есть один писатель на 100 000 читателей.

«Это – не много, ибо жители Скандинавского полуострова в начале этого столетия имели одного литератора на 230 читателей», – сетовал Горький. Но унывать не стоит, поскольку «население Союза Советских Социалистических Республик непрерывно и почти ежедневно демонстрирует свою талантливость, однако не следует думать, что мы скоро будем иметь 1500 гениальных писателей. Будем мечтать о 50. А чтобы не обмануться – наметим 5 гениальных и 45 очень талантливых. Я думаю, для начала хватит и этого количества». А потом и прочий несознательный элемент, который покуда выпадает в остаток из-за того, что «всё ещё недостаточно внимательно относится к действительности, плохо организует свой материал и небрежно обрабатывает его», «освещённый» «учением Маркса – Ленина – Сталина» свыше и подталкиваемый волей и разумом «пролетариата Союза Советских Социалистических Республик» снизу, сможет пополнить дружные ряды писательских гениев…

Совлитра, «освещённая» диким учением Маркса – Ленина – Сталина, очень быстро усвоила привычки и повадки той самой прослойки, мещанства и буржуазии, с которыми боролась на бумаге, а иногда и на поле брани не на жизнь, а на смерть.

Новые мещане во дворянстве создали могучую многотомную эпопею жизни страны, поднятой на дыбы. А начало этому было положено Горьким…