Елена Забродина - Я и Тwиндер. Статус - в поиске

Мы сели на диванчик и стали беседовать.

– Я ищу подругу для жизни, – говорит он.

– Я – тоже.

– Ты – симпатичная. Чем занимаешься в свободное время?

– Я бегаю трусцой (что почти правда, до развода я бегала пару лет).

– Отличный вариант сброса стресса, – одобряет он. – А где работаешь?

– В школе.

– О, замечательно. Учитель?

– В России была учителем, сейчас – ассистент.

– Здорово.

Примерно в этом духе мы разговаривали – «здорово» и «великолепно». Все время он приобнимал меня за плечи, хватал за коленки, будто бы по рассеянности или от избытка эмоций. Я пребывала в некоем культурном шоке. Нет, я не то, чтобы я была недотрогой или мне были совсем неприятны его прикосновения, отнюдь. Он был очень привлекательным, и если б мы с ним уже встречались пусть раза три-четыре, его жесты были бы уместны, но когда мы только сегодня списались…

– Слушай, а тебе обязательно хватать меня за коленки? – все-таки спрашиваю я.

– Ты такая милая, что я не могу удержаться. Руки сами притягиваются как магнитом.

Блин, досадно, мужик-то, не смотря на обаятельную оболочку, оказывается пустой. Пять раз в неделю флорбол, работа в IT- технологиях, все… Поговорить вообще не о чем. И даже кофе не купил, а за колени хватает.

Под конец он признается, что у него была русская то ли жена, то ли девушка, я так и не поняла. От нее на память остался выводок матрешек на комоде. Но это меня не склоняет в его пользу. Мы прощаемся, (на прощанье он меня мацает как следует, словно при расставании в аэропорту),

– Мы еще увидимся? – спрашивает он, заглядывая в глаза.

Я уклончиво что-то мямлю. Второй раз встречаться не имеет смысла, но я не научилась говорить «нет», это мое первое свидание.

– Первый блин комом, – резюмирует Ольга на другой день.

– Хорошо, что такие на старте отсеиваются, – отрезает Саара.

– Дальше будет лучше, – подбадривает Миа.

Можно сказать, я открыла сезон.

Всем известно, что работа занимает половину активной жизни человека, а у кого-то и больше. И поэтому очень важно найти такую, которую любишь, а не отбываешь как в тюрьме от звонка до звонка. Мы сами порой сажаем себя в зависимость, это наш сознательный выбор. Но даже на самой тяжелой работе от выгорания спасает возможность видеть результаты своего труда. Мне повезло, я нашла такую. У меня интересная работа (уж точно не назовешь ее монотонной), замечательные коллеги, и я вижу, как растут и меняются мои подопечные.

Мы втроем гуляем по аллее, недалеко от школы. Со мной Олли на инвалидном кресле с электроприводом, которым виртуозно управляет сам, и Сенья, девочка с синдромом Дауна. У нас задание – набрать красивых осенних листьев для урока труда. На коленях Олли лежит уже полный целлофановый мешок, он слегка придерживает его рукой, когда ветер делает резкие движения. А Сенья все находит новые и новые.

Вот она замечает дуб. «О-о, – удивляется девочка, – смотри, какие листья!» И прыгает с дорожки под дерево.

Да, дубовых листьев у нас еще нет. Олли останавливается и ждет. Мы не торопимся возвращаться в класс. Нас освещает солнце, перед долгой зимой нужно напитаться им как следует.

Бурые дубовые листья оказываются не такими красивыми, как кленовые, и Сенья начинает ногой сгребать их в кучу.

– Мария, иди сюда, – зовет она. – Помогай мне.

Листья сухие и легкие. Когда их сгребаешь, оголяется усеянная желудями земля. Некоторые желуди уже пустили корни. Жаль, по весне газонокосилка обезглавит все прорастающие дубочки. Может, после работы прийти и выкопать несколько штук, унести в парк возле нашего дома? Он похож на лес и его не косят. Там будет небольшая вероятность прижиться и спастись.

Мы нагребаем с Сеньей большую кучу. Девочка усердно работает ногами и руками, а Олли улыбаясь наблюдает за нами.

– Иди сюда, – кричит ему довольная Сенья.

Олли, словно ждал приглашения, осторожно спускается с асфальтовой дорожки и едет к нам. Его инвалидное кресло довольно устойчивое и брало еще не такое препятствия. Просто танк!

А потом Сенья набирает охапку листьев и бросает в приближающегося мальчика. Тот на секунду офигивает, я вижу его вытянутое лицо, но вдруг заходится звонким смехом. У Олли мутизм, он не разговаривает ни с кем, кроме своей матери, да и то, наедине, дома. Никто бы не подумал, что он это может, никто из нас, даже учитель Тимо, не слышал, как Олли говорит. Поэтому всегда было и дико и весело слышать этот смех. Мы с Сеньей хохочем в ответ. Она хватает новую охапку листьев и бросает уже теперь в меня.