Катерина Карди - Но они тоже служат злу. Часть первая. Дочь демона

Но Мотави покачала головой. Она не желала спорить, ей хотелось покоя и уединения.

– Жаль. Ты ее больше никогда не увидишь.

– Нет. Я найду ее, когда она станет знаменитой. Это мое слово.

– Твое слово? – издевательски переспросила Басиат. – Такое же бессильное, как и ты сама! У тебя нет характера, нет воли…

– Пусть так. Но пока это мой дом, ты не будешь меня в нем оскорблять! Тебе лучше уйти. – Мотави забрала книгу из рук матери. – Верну ее на место, – произнесла она и вышла из кухни. Послышался скрежет засова на двери комнаты – Мотави поспешила оградиться от матери.

Черный кот на подоконнике зло таращил на ведьму свои желто-зеленые глаза. Ему явно нравились шум и крики.

Басиат рванула на себя дверную ручку, убеждаясь в прочности засова, и досадливо ударила ладонью по двери. От удара пошел гул, а над дверью вспыхнули бледно-голубым защитные знаки – Мотави забыла отнюдь не все материнские уроки.

– Ты раскаешься, но будет поздно! – Басиат не хотела сдаваться. – Да, мне жаль, что с тобой так обошлись, но не надо таким образом мне мстить!

– Это не месть, – донеслось из-за двери.

– Послушай, ты знаешь, я могу призвать древние силы. Давай решим все по-хорошему! – крикнула Басиат в замочную скважину, но угроза не подействовала. Мотави даже рассмеялась:

– Ты этого не сделаешь. Тебя никто не слушает и не слышит. Мне все известно! Ты и я – мы изгнаны. Думаешь все исправить через мою дочь? Но нет, ничего не выйдет.

– На какие страдания ты ее обрекаешь?! – не унималась Басиат.

Мотави молчала. Она легла на диван, с головой укрывшись пледом, и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Мать все стучала в дверь, умоляла прислушаться к ее опыту и разуму. Все было напрасно.

– Ты слышишь меня?!

Ответа не было.

– Я сломаю этот чертов замок!

– Тебе лучше уйти, – холодно ответила Мотави. Зная характер матери, она не опасалась пустых угроз – в действительности Басиат нечем было ее устрашить.

Разгневанной Басиат только и оставалось, что посильнее хлопнуть дверью, бормоча замысловатые ругательства.

3

Дом Басиат стоял уединено, на самой окраине города, отгороженный от мира высокой кирпичной стеной и старыми разросшимися вязами. Плотные портьеры создавали в комнатах приятный для глаз полумрак.

Баил с удовольствием прошелся по мягкому ковру, наслаждаясь приглушенным светом и тишиной дома. Убранство комнат было ему по нраву – обстоятельное и дорогое, оно не шло ни в какое сравнение с убогой квартиркой Мотави. Массивный секретер, украшенный затейливой резьбой, отполированное красное дерево письменного стола, удобные кресла… Басиат любила роскошь.

Как удачно, что хозяйки нет – хотя это Баила не остановило бы, лишь затруднило его поиски. Он уселся в хозяйское кресло, пролистал книгу, оставленную Басиат, тетрадь с выписанными стихами, открыл ежедневник и тут же закрыл его: страницы были девственно чисты – Басиат не вела дел или же не доверяла их бумаге. В ящиках тоже не было никаких хоть сколько-нибудь значимых бумаг, ничего такого, что приблизило бы Баила к его цели.

Разочарованно фыркнув, Баил провел руками под столешницей, пытаясь найти тайник. Тщетно. За картинами стена, в книжном шкафу только книги, даже под ковром не обнаружилось ничего необычного.

На клочке бумаги за телефоном был записан номер авиарейса, но Баил и так знал, куда летала Мотави. Ему нужно было имя, хотя бы имя… Но Басиат, видимо, продвинулась в поисках своей внучки не дальше него.

Баил размышлял, как ему поступить. Мысль о дочери Мотави приводила его в ярость. Кроме застарелой ненависти ко всему семейству Басиат, Баил испытывал досаду, что не мог расправиться с новорожденным ребенком. Он не знал, где Мотави спрятала младенца. Множество идей приходило ему в голову, но Баил отвергал их одну за другой, видя их никчемность.

Кто быстрее отыщет потерянное дитя, он или Басиат? Если Басиат преуспеет, Баилу придется спасаться бегством, его будут ждать сотни опасностей и даже смерть. Пусть говорят, что у кошек девять жизней – у Баила всего одна.

Баил вышел из кабинета, не спеша прошелся по коридору и остановился перед зеркалом, придирчиво рассматривая свое отражение. Элегантный костюм подчеркивал фигуру, а ворот рубашки, поднятый стоймя, и зачесанные назад короткие черные волосы делали его облик завершенным и мужественным. На худом смуглом лице едва выделялись старые шрамы – Баил провел пальцами по трем полоскам, пересекающим его бровь и лоб – и содрогнулся от злобы и ненависти. Он хорошо помнил, как получил их. В тот день удача отвернулась от Баила, коварный замысел его был раскрыт, а смерть оказалась совсем рядом.