Фил Ахмад - Ухмылка статуи свободы – 2

менее всего просты люди, желающие казаться простыми…

Редукция и замена вербальных символов на цифровые знаки и пиктограммы – эта особенность ярко проявляется в сфере дизайна рекламы. Чтобы привлечь внимание потенциальных клиентов, хорошая реклама должна быть предельно лаконична и визуально отличаться от обычного текста. Общая картинка должна убивать мозг наповал с первого взгляда. Рекламный текст или слоган должны воздействовать на психику так, чтобы клиент не тратил драгоценное время на полное прочтение и последующее осмысление графических символов, а мгновенно погружался в заложенный смысл на бессознательном уровне. Для достижения этой цели рекламщики используют примитивную, чисто американскую, технологию. К примеру, в словосочетание «for you» вместо требуемого предлога «for» вставляют в текст цифру «четыре», вербальное «to» – меняют на созвучное «два». В результате подобных языковых манипуляций получаются странные, нелепые, но вполне понятные даже безграмотному тупоголовому бомжу, мультяшные фразы типа «4you» или «2you».

нет такой рекламы, которая не нашла бы своего читателя…

Девиз американских рекламистов. Бесцеремонное манипулирование человеческим сознанием направлено на то, чтобы пустопорожнее словоблудие не тормозило нескончаемый выматывающий марафон к призрачной американской «успешности». Чтобы в этой безумной гонке не споткнуться о препятствие, не отстать от соседа, коллеги, соперника; чтобы догнать и перегнать любого и каждого. Если потребуется, превзойти даже самого себя… если получится. Чтобы успеть жить. Или выжить? Nobody knows… Сплошная гонка. Эрзац жизни… Движущая лента эскалатора доставила нас в зал получения багажа. Выхватив из кучи коробок, сумок и чемоданов свой изрядно помятый брезентовый кутыль, безобразно потерявший свою первоначальную форму от перетасовок багажа в перевалочных пунктах, я направился к пункту таможенного контроля. К моему удивлению, досмотр багажа носил неприлично формальный характер. Здесь, в отличие от жестких правил пулковской таможни, господствовало вопиющее безразличие к провозу на территорию Америки вероятного «контрабаса». Чернокожая таможенница, похожая на подгорелый гамбургер, не удосужилась даже взглянуть на экран монитора, когда мои вещи просвечивал рентгеновский сканер. Закинув ногу на ногу, мясистая туша небрежно развалилась в кресле и отвлеченно без умолку болтала по телефону. Видимо, доблестная американская таможня всецело доверяла своим ирландским и канадским коллегам. Да и какой смысл в том, чтобы лишний раз напрягаться и снова выполнять уже кем-то произведенную работу? Это не по-американски. В этой стране халява не прокатит. Любой overtime должен быть оплачен. В обществе эксплуатации человека человеком режим труда строго регламентирован. Если права работников нарушаются, на защиту обиженных встают профсоюзы. В этом случае эксплуататору трудового народа мало не покажется. Это вам не советская «школа коммунизма», карманная бюрократическая пустышка, профессионально стригущая взносы с покорного стада овец. По существу – подстилка правящей партии, погрязшая в формализме и словоблудии. Американские профсоюзы – хорошо организованная и влиятельная политическая сила, обладающая множеством законных инструментов воздействия на нерадивого работодателя. Lex est lex. В пункте пограничного контроля ко мне отнеслись со столь же вопиющим формализмом, как и на таможне. Инспектор с безразличным видом бюрократа задал парочку стереотипных вопросов о цели моего приезда в Америку. После чего с вежливой улыбкой гостеприимного хозяина и обычным в подобных случаях пожеланием «welcome to America», автоматически шлепнул в мой паспорт штамп въездной визы. Wow! Ну, теперь все позади. Мне и верилось, и не верилось, что сейчас, сделав каких-то пару робких шагов, я окажусь на долгожданной территории свободы. Чудо свершилось! Как же долго я ждал этого момента! Дольше ожидание – слаще встреча. Вот оно – мое оголтелое Щастье – совсем рядом. Во мне все ликовало. Каждая фибра души и тела испытывала неповторимый сладостный оргазм радости бытия. В это мгновение я во всей полноте ощутил мистическую связь времен и сопричастность чувствам Христофора Колумба перед тем, как тот вступил на незнакомую землю в начале грандиозной мировой конкистады. Исторические эпохи, масштабы личностей и значительность свершений, разумеется, несоизмеримы. Мощная каменная глыба, навечно застывшая в памяти потомков и крохотная, едва заметная, песчинка – величины несопоставимые. Но, несмотря на разделяющую нас с коллегой Христофором вековую пропасть, именно в этот знаковый момент экзистенциального соприсутствия чувства, эмоциональный настрой и мироощущение обоих авантюристов были абсолютно одинаковы и равноценны. В этом я был уверен на все 100%. Сейчас я был готов возлюбить и заключить в объятия весь окружающий мир. Даже дать доллар на пиво неопохмелённым врагам. Фантастический идиотизм! А вокруг продолжалась обычная жизнь обычных людей. Простая и незатейливая. Несмотря на обуревавшее меня чувство вселенской радости бытия, надо было спуститься с небес на бренную землю. Я отошел в сторонку и, с дрожью выдохнув душевные восторги, стал обдумывать свои дальнейшие действия. По залу ожидания словно муравьи, сновали цивильно одетые люди с тележками – видимо, подносчики багажа. Носильщики высматривали пассажиров с большим количеством чемоданов и сумок, чтобы предложить свои услуги. Один из них, низкорослый пухлый лысоватый человечек подкатил ко мне и с типично еврейским акцентом несколько раз протараторил на ломаном английском: