Валерий Осинский - Книга желаний

Давая возможность авторам высказаться, Издательство может не разделять мнение авторов.

© Осинский В., 2022

© ООО «Издательство Родина», 2022

Ранними октябрьскими сумерками по Арбату в сторону Смоленской площади торопливо шагал высокий худощавый мужчина лет сорока пяти. На нем был дорогой пиджак, брюки в тонкую полоску, зауженные по моде девяностых, и лакированные штиблеты. Пестрый галстук устало свесил атласный язык из нагрудного кармана незнакомца. Первые снежинки одиноко кружились в морозном воздухе и таяли на фигурной брусчатке, и редкие прохожие косились на легкий, не по сезону костюм мужчины.

Можно было бы написать, что незнакомец не обращал внимания на холод, если бы не поднятый ворот пиджака и руки, засунутые в карманы брюк. Впрочем, холода мужчина действительно не замечал. Как не замечал он ничего вокруг: ни театра Вахтангова, куда много раз ходил на Ульянова и Борисову, ни «стену Цоя», разрисованную граффити, – рядом с ней нищий с седым хвостиком на затылке и жестянкой для подаяний у ног одиноко фальшивил на гитаре «Ждём перемен». Так же, как он не замечал Плотникова переулка с одним из домов, построенных по проекту его двоюродного прадеда.

На губах мужчины застыла ироническая ухмылка, в глазах – отчаяние.

Незнакомец так и этак крутил в голове мысль, слипшуюся, как кусок разноцветного пластилина, в огромный ком из множества других мыслей, а получалось одно и то же! Когда два институтских и кандидатский диплом уложены в пакетик с орденом Красной Звезды в ящике среди белья, а ты полгода не можешь найти работу, друзей нет, семьи – тоже, когда сын-студент лишь из вежливости терпеливо слушает тебя по телефону, а дочь стыдится тебя перед одноклассниками, когда о бывших женах не хочется вспоминать, а в комнату в коммуналке с алкашами-соседями, где оказался после размена квартиры, не хочется возвращаться, когда деньги кончились и выхода нет, значит, где-то ты совершил ошибку. И в сорок пять эту ошибку не исправить!

Кто терял работу в сорок пять, тому ничего объяснять не надо!

Мужчина не знал, как это происходит у других, но полагал: приблизительно так же, как у него. Сначала никому не нужные анкеты на интернет-сайтах и резюме в один конец; игривое «нет ли чего?» знакомым, мол, имей меня в виду, но не затягивай, уже были предложения. «Ты сказал, я тебя услышал, старик!» – «Пока съезжу отдохнуть». – «Отдохни!»

Через месяц, два… всё то же, но без куда-то запропавших знакомых.

Злобное: не вагоны же разгружать! С тайным знанием, что там тоже не ждут!

Навсегда онемевший мобильник, пустой ящик электронной почты, засиженный мошками спама, забытые странички в соцсетях с твоими снимками там, где тебе уж не бывать, слепые блики телевизора.

Затем изо дня в день серое, немое, страшное, безысходное, с чем засыпаешь и просыпаешься и от чего не спрятаться под одеялом, так, словно тебе воткнули, как жуку, в спину булавку и бесстрастно наблюдают (точнее, наблюдаешь ты сам, ибо никому нет до тебя дела!), скоро ли конец. Последний загашник и хорошо побегавшая машина (ее можно продать) только оттянут исход.

Мысль о суициде лишь сначала кажется пошлой. Ибо никто никогда не узнает чужих обстоятельств и потому не сможет сказать, трусость это или храбрость – умереть по собственной воле. Сколько их, таких вот людских трагедий, громких и незаметных, похоронено за века вне кладбищенских оград!

У обывателя все просто: не разгибаясь, до положенной тебе минуты делай то, что написано на роду, а там никто не спросит, хочешь ты умереть или нет? – ойкнуть не успеешь!

Но это для других! Ты-то – иное дело! Ты-то – не как все! Каждый искренне верит, что он не каждый!

Если на свете есть хоть один человек, ради которого ты готов отдать свою жизнь, или тот, кто отдаст свою жизнь за тебя, имеет смысл за жизнь цепляться. Но ни первого – о себе, ни второго – о других – мужчина не знал. Его жизнь как жертву никто не требовал. Чужая – не требовалась ему. Он относился к тому типу людей, которые напоминают знакомым о себе, чтобы те не чувствовали себя одинокими, пока однажды не поймут, что знакомые прекрасно обходятся без него.

Он мог бы спиться. Но если не получилось достойно жить, можно хотя бы достойно умереть.