Юрий Кубанин - Всё не так, ребята!.. Рассказы о себе, любимом. И не только…

В то самое время шёл моему отцу, Супрунову Николаю Ивановичу, 1928 года рождения – пятнадцатый год. И был он юнгой Черноморского флота в осаждённом фашистами Севастополе.

Не знаю, не успел выспросить, как ему удалось обмануть или «уболтать» в сорок первом военкоматских, но на фронт он попал. И судя по наградам, это не было мальчишески-романтичным порывом съездить на войну. Как на экскурсию, поглазеть – что там и как. Денёк-другой пострелять и обратно. Чтобы по возвращении порассказать несведущим. В героических красках. Что там и как…

Не знаю, с какой даты началась его фронтовая биография. Но закончилась она 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве, в рядах участников парада Победы, где вместе с сослуживцами провел перед трибунами Мавзолея служебных собачек, натасканных на минно-взрывное дело.

Ушёл из жизни отец светло. С аппетитом поужинал, пошёл смотреть футбол по телевизору. Жена хлопотала на кухне, услышала его возглас: «Гол! Закатили-таки. Молодцы!». Репортаж потёк своим чередом. Когда пришла в зал, отец сидел в кресле, расслабленный и умиротворённый…

В народе бытует завистливо-мечтательная рассказка – лёг спать и не проснулся. Вот и думай теперь. Просто случайно повезло моему отцу с вариантом последнего вздоха? Или Господь Бог решил за что-то, одному ему ведомое, присовокупить к его государственным наградам ещё и свою. Именную. Неформальную.

Так сложилось, что большинство родственников моей бабушки по материнской линии жили в станице Успенской Краснодарского края, многие их дети и внуки живут и сейчас. В мои начальные школьные годы, с наступлением лета, меня отправляли туда на каникулы до самого первого сентября. Родня была разной степени близости, среди них – чета: дядя Лёня и тётя Нина. Увы, за давностью лет память утратила их фамилию (быть может – Масалитины), но не утратила тёплой по ним грусти за их доброту, приветливость и ласку.

О дяде Лёне хочется рассказать особо. Выделялся он какой-то застенчивостью, не свойственной «в норме» людям его возраста. Был крайне немногословен, в родственных застольях вёл себя очень сдержанно, тихо и неприметно. Но его лицо… В любое время суток хранило печать едва заметной улыбки, мне по-детски казалось – символа какого-то запретного знания, глубокой непостижимой тайны. Загадочная улыбка Джоконды в строгом мужском исполнении. Таким и сейчас предстаёт он перед мысленным взором.

Из фактов его биографии зналось немного – в войну дядя Лёня был танкистом. Собственно, всё.

И вот как-то в разговоре с моим двоюродным братом Володей Макаровым приоткрылась завеса этой тайны.

– Помнишь дядю Лёню? – спросил он меня.

– Ещё бы! И тётю Нину, и всех, всех, всех…

– А помнишь его левую кисть?

– Если честно, на руки не обращал внимания. Вот улыбку…

– Ну как же! Она у него ещё изуродована была. Еле гнулась, почти как деревяшка…

– Не припомню, Володь. Не часто я у них гостевал. На велике на речку еду – заскочу компота вишнёвого в жару хлебнуть, и дальше…

– А я вот поинтересовался. Чего это, спрашиваю, у вас левая рука такая, будто корова её жевала?

– Ну, и?..

– А-а, это… – отвечает он – немец меня укусил. Ну, я и застрелил его из пистолета. Пришлось. Так он мне ответил. Без деталей, без красок, в чёрно-белом варианте. И тут же перевёл разговор на другую тему…

Такой вот неожиданный штрих к психологическому портрету. Больше ничего Володя от него не узнал. Зато у меня после передачи этого диалога вдруг всё сложилось, как в игрушке-пазле. Поскольку из других разговоров доходило до меня отрывочно кое-что из семейной саги.

– Представляешь! – в полголоса (но я услышал) секретничала на кухне моя бабушка с бабушкой Таней, одной из своих сестёр. – Лёньку-то чуть не посадили!

Та приглушённо ахнула.

– Ехал на своём мотоцикле с люлькой домой… С тока, повечерять. Остановился у колхозного поля – кукурузы молочной надрать. Обратно с сумкой выходит, а там районная милиция со станичными дружинниками уже поджидают. Компания по борьбе с расхитителями социалистической собственности, оказывается, проводилась. А ему персонально, видишь ли, не сообщили! Он им говорит – ребята, я ж это поле сам вспахал, сам засеял, сам культивировал, сам и перепахивать после уборки буду. Что же вы меня – за сумку кукурузы – в кутузку? А они ни в какую. План, дескать, у них.

– Господи, что же теперь будет-то?

– Председатель замолвил слово, вроде как поручился. Он же ведь у нас полный кавалер орденов Славы, к Героям Советского Союза приравнен. Строгача влепили и начёт сделали. Так что, обошлось пока…