Юрий Кубанин - Всё не так, ребята!.. Рассказы о себе, любимом. И не только…

Фабула драмы, вспомним, проста: сибарит и картёжник Арбенин жутко ревнует молодую жену Нину, чему способствуют интриги света. В конце концов, он приходит к тому же выводу, что и его шекспировский предшественник – мавр Отелло: легче потерять, чем сомневаться. (О чём Костик по недостаче лет и малой литературной образованности ещё не знал). Выход из тупика душевных терзаний, найденный Арбениным, тоже не поражает новизной. Супругу, якобы бросившую тень на репутацию семьи, решено отравить.

Когда Арбенин, стоя у рампы, поделился преступным замыслом с залом, Костик не сильно обеспокоился. Мало ли. В сердцах чего не скажешь?! Он сам сколько раз, при свидетелях, грозился Венику – Веньке Горелову – накостылять за пакости на переменках. И что? Накостылял?

Но когда на виду у всех, при большом стечении публики в зале и на сцене, Арбенин всыпал яд в мороженое для Нины, Костик заёрзал. Исподтишка глянул на маму, стал озираться в зал. Неужели никто не замечает?

Мать догадалась.

– Сиди, не вертись, – шепнула она, – это всё понарошку.

То есть как это понарошку? Только что разыгралась история с утерянным браслетом, давшая повод Арбенину решиться на убийство. И ничего не понарошку…

Нина съела мороженое, Арбенины приехали после бала домой.

Костик выпрямился в кресле столбиком, как суслик в степи, весь обратившись в слух.

Нина к Арбенину:

Я, кажется, больна,

И голова в огне – поди сюда поближе,

Дай руку – чувствуешь, как вся горит она?

………………………………………………….

О, сжалься! пламень разлился

В моей груди, я умираю…

Костик не выдержал.

– Мама, тёте плохо! А ты говорила – понарошку!.. – вполголоса, как ему казалось, произнёс он.

В тишине зала прошелестел смешок. Актрисе на сцене на секунду полегчало. Она даже приподняла поникшую, было, голову, дабы узреть наивно сострадающую душу. Арбенин смешался в реплике.

Но «шоу маст гоу он». Нина вновь схватилась за грудь, борющуюся с предсмертной одышкой.

Арбенин (подходит и целует её)

Да, ты умрешь – и я останусь тут

Один, один… года пройдут,

Умру – и буду все один! Ужасно!

Но ты! не бойся: мир прекрасный

Тебе откроется, и ангелы возьмут

Тебя в небесный свой приют…

И вот кульминация злодейства.

Нина

(вырывается и вскакивает)

Сюда, сюда, на помощь!.. умираю —

Яд, яд – не слышат… понимаю,

Ты осторожен… никого… нейдут…

Но помни! есть небесный суд,

И я тебя, убийца, проклинаю.

(Не добежав до двери, упадает без чувств)

– Мама! – теперь уже требовательно зазвенел голос Костика. – Тёте же плохо! Что же ты сидишь? Ты же врач!

«Бездыханное» тело Нины, упавшее на авансцене согласно ремарке Михаила Юрьевича – «без чувств», повернулось на бок. Спиной к зрителям. И зримо затряслось. Судя по придушенным звукам, в агонии несчастная жертва зажимала себе рот.

Арбенин со стиснутыми скулами искал себе места, позабыв про финальный монолог мизансцены: «Проклятие! Что пользы проклинать? Я проклят богом».

Из-за кулис повысовывались головы свободных от игры актёров и стали вглядываться в сумрак зала…

Когда под шум аплодисментов труппа принимала цветы и выходила на поклоны, ожившая Нина послала в зал персональный воздушный поцелуй. С улыбкой.

А подлец Арбенин в полупоклоне приложил правую руку к сердцу и затем показал ею всем на Костика…

Мама потом сказала, что то, что за этим последовало, называется овацией.

Вот такая это коварная штука – система Станиславского. Будь она неладна.

Цитаты приведены в пунктуации М.Ю.Лермонтова

Так случилось, что мать с отцом расстались, когда мне не было и пяти. Визуально в моей памяти он сохранялся в соответствии с чёрно-белой послевоенной фотографией. В военно-морском кителе без погон, как положено демобилизованным вчистую, с двумя орденами Красной Звезды. Немыслимо молодой и серьёзный.

По мере моего взросления постепенно открывались какие-то факты о нём, исключительно в уважительном тоне. Мне не выдумывали щадящих историй, почему папа теперь не с нами. В положенное для детской психики время я узнал, что живёт он теперь далеко, очень далеко, на Дальнем Востоке, где-то в тайге, работает на биологической станции. Сами понимаете, приехать в таких географических условиях в отпуск повидать сына – дело почти невозможное. В положенное же время у меня появились во Владивостоке два младших братика. С которыми как-то даже одно время намечалось совместное путешествие по Волге в летние каникулы, но которое, к моему огорчению, так и не состоялось. Алименты же платились исправно, недостатка в мужском воспитании, благодаря деду по материнской линии, я не испытывал. Так и довзрослелся до юности, которую встретил в чине курсанта высшего военного училища.