Юрий Кубанин - Всё не так, ребята!.. Рассказы о себе, любимом. И не только…

– Внучек! Ну что ты… Отдадим его тёте Нилочке, и будем часто

его навещать, – пыталась бабка сгладить масштаб катастрофы (Душа

валилась на правое крыло, И косо падала в каньон уединенья… Во мрак

и холод, на каменное дно, На острых выступах теряя оперенье…)

В первый же дедов отгул, на автобусе единственного в городе кольцевого маршрута, все втроём потащились к чёрту на кулички.

Они буквально летели друг навстречу другу, и ушки Дружка прижимались к холке ветром, будто он попал в аэродинамическую трубу на пике испытательного режима. Это были объятия искренне любящих существ. Но… родственников хватило ненадолго…

И вот теперь маленький мальчик спешил. Бережно, стараясь не расплескать, нёс баночку с бесценными рыбками. А старухе он их даже и не покажет, и словечком не обмолвится. Пусть живет себе в чёрством спокойствии, если ей чужая радость – как собственное горе.

Во мраке ночи, в глубине подворья, тепло желтели два окна (дед экономил всеми законными способами, начиная с мощности электрических лампочек). Мальчик взбежал по деревянным ступеням и, толкнув дверь под неглубоким навесом, оказался в доме.

В комнатке с дровяной печкой, за кухонным столом сидела едва успевшая снять верхнюю одежду мама. Приехала на день раньше! Взрослые улыбались, довольные удавшимся сюрпризом.

– Мамочка! – две радости слились в одну, девятым валом накрыли

мальчишку с головой. – Мама! Мамочка! Смотри – рыбки!..

Подбежал он к ней и протянул вверх баночку, сияющий…

– Что? – сползла с лица мамы улыбка.

– Внучек! – тихо ахнула бабка. – Мама же приехала!..

Другую… Немного другую картину рисовали, очевидно, себе в воображении взрослые. Ойкнула бы мать после долгой разлуки с сыном, уронила бы вдребезги тарелку, бросилась бы на шею и зацеловала, случись ему внезапно появиться… Рано. Рано ждут непонятливые взрослые той же монеты от детей…

– Мамочка! Смотри, какие они!..

– Что? Рыбки… – вдруг став красной, растерянной и некрасивой, мать выхватила баночку и, секунду не зная, что с ней делать, бухнула

в помойку…

И пала на табурет, уронив лоб в нервно дрожащие пальцы.

– Ма… мочка, ры… ыбки… – прошептал ничего не понявший мальчик, как если бы его убило громом.

Бросился к ведру и замер охотничьим сеттером в напряженной стойке.

Это он… Это он был в ответе!.. Они могли бы беззаботно плавать у Толика в аквариуме… И вот! Это он!.. Это он сейчас разверстым ртом хватал, задыхаясь, вонючие помои! Это его рассудок мутился и умирал в предательской ловушке!..

Кондором висел мальчик над ведром, билась жилка на вытянутой шее. Ну! Ну выплыви хоть одна! И он бросится… Выхватит из жижи погибающий комочек, капельку беззащитной, доверенной ему жизни! Спасёт!.. И сохранит!..

Он не видел, чем были заняты взрослые. И были ли они вообще чем-либо заняты…

Топ-топ-топ… торпедой пролетел мальчишка над кроватью и ухнул головой в пирамиду подушек. Зарылся… сжался… зажмурился…

Не плакал. Пропал, исчез разумом в темноте и духоте, притих. Раз за разом, все черней и черней затушёвывал он в сознании прошедший день, вычёркивал как сон, как небыль… Но умирали и умирали в серых помоях рыбки. Гуппяшки. Две пузатенькие самочки и два шустрых самца…

Утром взрослые говорили приглушённо, старались не скрипеть половицами. Ведра в кухне не было.

– Внучек, иди кушать. А то в кино с мамой не успеете… Мама ведь по тебе соскучилась… – осторожно ступала бабка меж тлеющих углей утихшего пожара.

Осень дарила последнее солнце. В лёгкой курточке, рука в руке, мальчик шёл на детский сеанс в кино. Встречные почти наверняка не сомневались – пацана ведут к дантисту.

Он ел мороженное и пил газировку. Во время сеанса добывал меч-кладенец с Иваном-богатырём, бился со Змеем-Горынычем. Потом отвечал что-то про впечатления. Потом взлетал и падал в парке на качелях… Но сердце оставалось невесомым. И только начало стучать всё чаще, чаще, когда они подходили к дому…

В день отъезда матери мальчика ждал сюрприз. Небольшой шар-аквариум с парой меченосцев и парой вальяжных вуалехвостов. Куда как более дорогих, нежели копеечные гуппи.

– Спасибо. – Поднял мальчик глаза на улыбающихся деда с бабушкой и мать.

И стал вежливо наблюдать за оранжево-жёлтыми рыбками.

Взор его увлажнился, но он не заплакал. Не только потому, что его с детства приучали смотреть в лицо испытаниям. Ведь он теперь был уже по-настоящему взрослым маленьким мальчиком.