Елена Касаткина - Солнце на блюде. Следствие ведёт Рязанцева

Дома накормила котёнка остатками рыбного бульона, обложила коробку из-под обуви пакетами, накидала туда обрывки бумаг. Самодельный туалет поставила под окно. Форточку на кухне она никогда не закрывала, чтоб рыбный запах не застаивался в квартире. Почувствовала зуд в глазах. Надежда, что аллергия всё-таки обойдёт её, рухнула. Придётся сидеть на антигистаминах. Зоя достала из навесного шкафа аптечку, выпила «Супрастин» и вернула короб на место. Затем прошла в прихожую, взяла со шкафчика всё, что она вчера вынула из почтового ящика. Счета, счета, счета. За всё. За газ, за свет, за воду. За жизнь. За такую жизнь – плата слишком высокая. За её никчёмную, неудавшуюся жизнь – плата непомерная.

Зоя отложила счета, остальной мусор – многочисленную рекламу совершенно ненужных ей услуг, сгребла, чтобы смять и выбросить. Одна бумажка вылетела и упала на пол. Зоя присела, подобрала, пробежала глазами, задумалась, встала и положила бумажку в стопку со счетами.

Чёрные потёки, пробивающие себе дорогу в смеси песка и земли быстро высыхали под ярким, очнувшимся после моросящей хмари, солнцем. В конце октября солнце, как женщина на исходе молодости – во всей своей силе и красоте. Свежий после дождя воздух, немного хмельной, хочется вдохнуть всей грудью и задержать дыхание. До головокружения.

– Что-то зябко. – Изольда съёжилась в красную ветровку. – Пойдём ко мне. У меня есть отличное гранатовое вино. Согреемся. Честно говоря, я хотела сегодня пропустить тренировку, не люблю, когда сыро.

– А мне понравилось. Я с удовольствием прошлась. Тем более новый маршрут.

– А я, Агата, дитя солнца. Мне жару подавай. И чем больше, тем лучше.

– О нет, прожариться на своей сковородке я ещё успею.

– Ты что это, подруга, в ад, что ли, собралась? – Изольда сложила палки и сунула их под мышку. – Много грешила?

– Вроде и немного. Но это я так. Знаешь, как говорят: лучше готовится к худшему, чтобы потом сюрприз был.

– Тогда пойдём грешить. Чтоб уж было, за что гореть. Напьёмся вина…

– Так это вроде не грех.

– Тем более.

Дамы, подхватив палки, двинулись к метро.

Гранатовое вино оказалось пьяняще вкусным. От выпитого стаканчика Агату Тихоновну тянуло философствовать:

– Последнее время я стала получать особое удовольствие от одиночества, мне нравится подолгу гулять, а перед сном кемарить под телевизор. Или читать хорошую книгу, смотреть приятные сериалы, или посвящать время устройству своего досуга и быта. Узнавать новое, пробовать, осваивать, учиться. И двигаться. Движение тела – это тоже движение ума, где ты, как настройщик музыкального инструмента, тестируешь свои возможности и развиваешься…

– А я не люблю одиночество. – Изольда наклонилась к лицу гостьи. Её язык слегка заплетался, – я его боюсь. Я не знаю, куда его деть. Куда затоклать. Зато… клать.

– Затолкать, – помогла Агата Тихоновна.

– Ай, – отодвинулась хозяйка. – Я из тех женщин, которым обязательно кто-то нужен. Кто-то, за кого можно спря… спрятаться, или подержаться. – Изольда расправила веки и, выпучив глаза, громко засмеялась. Заливалась она упоительно долго, словно в рот ей вместе с вином попала смешинка. Она сотрясалась от смеха, толкая рукой гостью в плечо. В этом безудержном пьяном веселье ей тоже был нужен кто-то, кто бы её поддерживал. Понимая это, Агата Тихоновна вежливо улыбалась, хотя шутки не поняла.

Успокоилась Изольда неожиданно резко. Просто замолчала, вытерла мокрые от слёз глаза, плеснула остатки вина в бокал себе, гостье, звякнула, чокнув свой бокал об бокал Агаты Тихоновны, и залпом выпила.

– Я думала, увижу его сегодня… ведь не хотела идти… мокро там… а я не люблю, когда мокро. Не хотела… только из-за него и пошла… а он не пришёл, – Изольда громко всхлипнула, икнула и залилась слезами. – Что же мне так не везьмёт?

– Везёт, – снова поправила хозяйку Агата и пригубила бокал.

– Какая разница, – всхлипнула Изольда. – Я не могу больше.

– Ну что ты?.. – Агата Тихоновна погладила руку подруги. – Всё, перестань. Не плачь. Он придёт.

– Придёт? Правда, придёт? – Изольда вцепилась костяшками пальцев ей в руку.

– Должен прийти. Если ты… Про кого?

– Про того… ну этого… что с Каэдэ… помнишь? Такой большой, импоз… позатный.

– Пузатый, – поправила Агата, испуганно посмотрела на хозяйку и в унисон с ней прыснула скрипучим смехом.

От души насмеявшись так, что мышцы живота отозвались надсадной болью, дамы, весёлые и довольные, стали закусывать печеньем.