Елена Касаткина - Солнце на блюде. Следствие ведёт Рязанцева

Когда муж неожиданно умер от инфаркта, она выдохнула с облегчением. Но счастливей не стала. Вскоре к одиночеству прибавилась ещё и скука. Каменные стены домов давили замкнутостью и холодностью, фильмы раздражали, как трагичностью, так и «хэппи эндом». Читать книги не позволяло зрение, она пробовала слушать, но на слух текст воспринимался плохо, она всё время отвлекалась на всякую ерунду. Даже завести себе какую-нибудь зверюшку, она не могла – погладив на улице кошку, у неё тут же начинали чесаться глаза и нос. Работа осточертела, ученики её не слушали, издевались. Теперь им можно было всё. У них теперь есть права. Попробуй, как раньше, прикрикнуть, и тут же нагрянут родители с обвинениями в нарушении этих самых прав. И как она, маленькая серенькая училка, может справиться с великовозрастными детинами? С этими Наполеончиками, Наполеонами и Наполеонищами. Какие есть права у неё? Или у неё только обязанности? Завтра ей исполняется 55. Завтра она выдохнет. Пенсия – избавление от обязанности терпеть их издевательства.

И всё-таки маленькая привязанность у неё была. Если можно это было так назвать. Да, она не могла завести себе животное дома, но на улице…

Зоя вернулась в кухню и потрогала кастрюльку на плите. Удовлетворённо улыбнулась – остыло. К запаху варёной мойвы она давно привыкла и не замечала её тошнотворного аромата. Сняла с дверной ручки пакет с пакетами, вынула три небольших прозрачных и один голубой с ручками. Миниатюрной шумовкой переложила рыбу в один из пакетов, а в рыбный бульон опустила куски батона. Подождала, пока мякоть впитает бульон, и переложила его во второй пакет. В третий пакет перекочевали остатки её ужина – куриные косточки. Она старалась не обгладывать кости полностью, оставляла на них ошмётки мяса. Все три пакета собрала в голубую «маечку», а «маечку» всунула в брезентовую торбу, и пошла к выходу.

Пушистые питомцы уже ждали её. Зоя вынула из торбы пакеты, пододвинула пластиковые поддоны. Кошки в ожидании лакомства усердно тёрлись о её ноги. Не успела мойва выпасть из пакета, как животные бросились на харчи с жадным остервенением, оттеснив от благодетельницы самого маленького пятнистого котёнка.

– Ну, чего налетели, будто вас месяц не кормили? Вот прожорливые какие. Малышу, малышу оставьте. – Вынула пакет с косточками, положила во второй поддон – на «потом». За ночь съедят. Отошла, помяла в руках пакет с булкой и вывалила хлебные мякиши на крышку канализационного люка. Стая голубей, ковырявшаяся до этого в мусорных контейнерах, мгновенно вспорхнула, опустилась на крышку и стала раздирать клочья хлеба с не меньшей жадность, чем это делали с рыбой кошки.

– Опять ты грязь разводишь, – услышала за спиной Зоя и поморщилась. С Ниной Степановной Матрёшкиной отношения у них отчего-то не складывались. И дело не в возрастной разнице, с годами разрыв в годах сглаживается, и соседки вполне могли бы водить дружбу, посиживая вместе на лавочке у подъезда, но вот не случилось. – Погляди, голуби твои всё крыльцо обосрали, – возмущалась соседка визгливым голосом с балкона первого этажа. – А кошки? Одна грязь от них.

– Да какая от них грязь? – Зоя обернулась и посмотрела на Матрёшкину взглядом Пьеро.

– Такая… – соседка не сразу собралась с мыслями. – Такая… Они в детскую песочницу гадят. А дети там потом руками…

– Выдумываешь ты всё, – тихо проговорила Зоя и отвернулась к кошкам.

– Я выдумываю?! Голуби – самые грязные птицы, переносчики заразы. Обнаглели, – визжала всё громче Нина Степановна. – Из подъезда выйти невозможно, прямо в лицо летят. И кошки… И кошки… Вот заявлю куда следует. Давно собираюсь.

– И чего ты, Нина, злишься всё? Вроде и не такая уж старая, а вечно недовольная.

– Ты, что ли, довольная? С чего это вдруг? И возрастом мне не тычь, я хоть и постарше тебя буду, да зато из ума не выжила.

– Было бы из чего выживать, – буркнула себе под нос Зоя.

– Всё! Моё терпение лопнуло. Участковому пожалуюсь, а если он не примет мер, заявку в санэпиднадзор напишу, чтоб они этих кошек отловили. Хочешь кормить – возьми домой и корми, а то развела у меня под окнами питомник.

– Да не могу я, у меня аллергия на шерсть.

– А у меня какая аллергия на это всё? Честно тебе скажу, не уберёшь свою столовую, потравлю всех.

– Да Бог с тобой, – Зоя испуганно посмотрела на жавшего к ногам котёнка.

– Ну смотри, я тебя предупредила, – соседка хлопнула фрамугой и скрылась из виду.

Матрёшкину Зоя знала хорошо. Та слов на ветер не бросала. Делать нечего, Зоя собрала пластиковые поддоны и отнесла на помойку. Возвращаясь назад в подъезд, старалась не смотреть на облизывающихся кошек, но жалобный скулёж пятнистого комочка разрывал сердце. Зоя подхватила на руки котёнка и понесла домой.