Пётр Иголкин - Химически чистое искусство

Дальше я говорю, что он тут же завалился мёртвым, а я пыталась дотянуться до телефона, чтобы вызвать помощь. Происходило это так медленно только потому, что двигаться было до жути больно. Если одна рука могла слушаться, то боль во всех остальных конечностях атаковала нервную систему так, что уже было безразлично, что там не болело. В это время я подтянула анатомию: узнала о существовании тех мышц, о которых даже не подозревала. Сейчас я не вру.

– Ну что там? – фельдшер обращается к врачу, который осматривает Даню.

– Да, что там, Митяй? – подхватывает с усталым видом водитель. – А то мы уже два вызова пропустили.

Сама проверить состояние Дани я не могла по веским причинам. И самой веской была та самая: если всё получилось, то пиши пропало. Как только я пришла в сознание после падения, то тут же подумала подбежать к нему, но телу куда виднее, когда тебе двигаться и в каком направлении. И виной тому не только переломы, но и банальный страх, которому больше бы подходило описание: «моральная кара», скоротечная и предвиденная.

Трудно описать, и вряд ли кто-нибудь бы понял, каково это, испытывать чувства к такому человеку в такой ситуации. И это не какие-то там чувства из жалости – они были кристально чистыми. Его синдром Аспергера 6 6 Синдром Аспергера – общее нарушение развития психики, при котором существуют проблемы в социальном взаимодействии. Синдром Аспергера часто путают с аутизмом, но при первом чаще всего нет нарушения двигательных и речевых функций. Симптомы синдрома Аспергера очень разнообразны, как и характеры людей, во многом потому, что они имеют некоторые связи. Однако к общим и однозначным симптомам относят: сложности с интерпретацией чужих чувств; создание повторяющихся ритуалов, которые трудно поменять; нервозность при нахождении в больших скоплениях людей; ограниченные, часто навязчивые интересы; возможны эхолалия и эхопраксия и прочее. Обычный здоровый человек может запросто обнаружить схожие симптомы у себя, особенно если является шизоидом (для них характерна замкнутость, отгороженность от других людей; шизоидным людям недостаёт умения сопереживать) или впечатлительным подростком. Но это не означает, что случаи такого расстройства редки, а нарушения психики не поддаются корректировке. превосходно сочетался с моей склонностью к… назовём это усложнением. Как мне всегда казалось, лёгкие пути мне закрыты, либо открытые дверцы я привыкла не замечать. Поведение такого человека, как он, было настолько завораживающим (не милым, не вызывающим, и даже не экстраординарным, а именно завораживающим), что я всегда с интересом ждала, что же он сейчас выдаст. Однако часты были такие моменты, после которых становилось крайне неловко. Когда у Дани резко сменялось настроение, он повторял одну и ту же реплику, выкраденную у бедных мёртвых философов или богатых живых демагогов. Похоже, это называется эхолалия 7 7 Эхолалия – автоматическое повторение слов, услышанных в чужой речи. . То, что он говорил, зависело от прочтённого им в последнее время или от того, что показалось ему интересным. Но подкупала вишенка на торте – его, как я это называла, хроническая честность. Как и вишенка, честность могла скатиться в любую сторону, что было непредсказуемо: станет хорошо или хуже, чем было? Но всё же я не могу согласиться с тем, что он действительно болен.

Но сейчас, когда его не стало…

– Дышит, без сознания, пульс есть… Травмы – кошмар! – отзывается врач, а потом добавляет: – Срочно заводи и сразу едем!

Это значит одно: ещё ничего не кончено.

Ни одной идеи о действиях в такой ситуации у меня нет. Я продолжаю сидеть на месте, прижимая к себе картину, краски к которой Даня сделал самостоятельно. Подошёл к делу с такой ответственностью! Наконец разум взял верх, и я поддалаюсь эмоциям. А я прекрасно знаю, что истерика будет продолжаться долго. И это плохо, потому что нужно думать о будущем. Моё поведение несуразно даже для меня, ведь я давно оставила печаль позади, что можно было увидеть по моим опухшим глазам и въевшейся кое-где косметике. И я уверена, что не пророню слёз – мы давно всё решили, тысячекратно обдумали и смирились. Скорее всего, меня растрогало одно только: «дышит».

«Дышит… дышит… дышит», – отзывается эхом у меня в ушах.

– Перестаньте, самое страшное уже позади, – заверяет врач, положив ладонь на мою ногу. От этого я громко вскрикнула и тут же продолжила реветь. Он отходит, чтобы помочь погрузить Даню в машину.