Галина Одинцова - Курортный романс

Мама… Мама так и не узнала о дочкиной беде. Корила её постоянно за то, что она не замужем, за неумение общаться с парнями, за одиночество. Бедная мама. Дорогая мама. Ласковая, но обидчивая. Ей всё казалось, что она сделала что-то неправильно, раз судьба у дочери не сложилась так, как должна сложиться у женщины. И казалось ей, что Лушка не очень ласкова, потому что чего-то простить ей не может. Ох, если бы она знала, какую тайну в душе носит её дочка…

Так и ушла в мир иной с обидой в душе. Не поняв свою дочь до конца. И не узнав самого главного, о чём первой должна была узнать мать ─ о трагедии, которая настигла девушку в юном возрасте.

Разложив старый диван и постелив постель, Лушка ещё долго сидела, слегка покачиваясь из стороны в сторону, думая о чём-то своём. А, может быть, и не думая ни о чём. Просто сидела и смотрела в одну точку. За окно. На дерево за окном, на фонарь у дороги, который, отдавшись шалунишке-ветерку, рисовал странные рисунки из мира теней на стенах тёмной Лушиной спаленки…

2.

Лушке опять снилась вода. Чистая, тёплая. И ей никак не хотелось на берег. Она ждала. Чего-то ждала, понимая, что это «что-то» где-то тут, рядом. Медленно разводя руки в стороны – плыла упорно вперёд. Жёсткие водоросли прикасались к ногам, животу, ласкали молодое здоровое тело. Девушка наслаждалась свободой и здоровьем, она чувствовала себя счастливой, как никогда в жизни. Нырнула и стала любоваться красотой подводного мира. Стая разноцветных мелких рыб неслась навстречу. Но, даже не задев её, пронеслась мимо. Хотелось прикоснуться к ним, поймать, подержать в руках, но ни одна не попалась в Лушины ладони. Огромный сом, шевеля упругими усами, появился неожиданно. Он подплыл к самому лицу и с укором смотрел ей прямо в глаза. Девушка испугалась. Метнулась в сторону. Она помнила эти глаза, они уже смотрели на неё внимательно, долго. Этот взгляд давно не отпускал женщину, мучил, преследовал. Вдруг сом сильно толкнул Лушку в живот, ей стало больно. Она испугалась и стала тонуть. Уже не хватало воздуха, девушка начала задыхаться. Терять сознание. Силы покидали её. Но тут стая рыб поднырнула под её полное, тяжёлое тело и понесла с лёгкостью наверх. На берег. Лушка очнулась от того, что лежала на раскалённом песке. И стало легко. Как будто тяжёлая ноша покинула измученное тело. Лушка вздохнула, открыла глаза, но, что это? В каждой её руке трепещется по рыбке. Она испугалась, взмахнула рукой и выбросила умирающих рыбок в реку. Те, сверкнув на солнце серебристой чешуёй, ушли под воду.

Лушка-Изольда проснулась. Села, спустила ноги на холодный пол. Болела грудь. Дышала тяжело. Давний, надоевший сон прочно засел в мозгу и сверлил его, не отпуская. Один и тот же сон. На протяжении многих лет. В одно и то же время года. Лушка боялась его. Сопротивлялась ему. Ещё несколько дней женщину преследовал взгляд усатого сома. Его глаза навыкате внимательно следили за ней отовсюду. Постепенно страх улетучивался, эмоции остывали ещё на год, Луша забывала этот ночной кошмар. И вот снова он вернулся и мучил её своим напоминанием о далёком прошлом. Нащупав в темноте ногами тапочки, она грузно, постанывая, опираясь на стоящий рядом с постелью стул, поднялась, прошла на кухню. Открыла пузырёк с настойкой валерианы, налила в кружку, развела водой из графина. Выпила. Омерзительный привкус горьких капель остался во рту, как и привкус тяжёлого сна в душе. Лушка налила из чайника ещё тёплой густой воды, подвинула поближе к себе вазочку с печеньем и, глядя в одну точку неподвижным взглядом, медленно жевала его, запивая изредка водой, не чувствуя ни вкуса, ни ванильного запаха. Рассвет незаметно набирал силу, делая силуэт дерева за окном все ярче и пронзительнее. Утро смыло со стен страшные тени, наполнило комнату тёплым солнечным светом.

Луша тяжело поднялась, прошла в комнату, достала со шкафа и поставила на стул потёртый красный чемодан, открыла шкаф.

3.

Димка был устроен отцом на службу в полицию не случайно. Отцу надоели Димкины выкрутасы на гражданке: институт бросил, компания непонятная, гулянки до утра, а днём – безделье и спячка. Договорился с другом и пристроил сына рядовым в следственный отдел. Димка не сопротивлялся. Видимо самому уже надоела разгульная жизнь, а как закончить её он не представлял. Да и не смог бы по собственному желанию это сделать. Друзья держали крепко. А тут такая отговорка ─ батя настоял, а батя ─ закон. Восстановился на свой курс в юридическом институте. Сдал «хвосты», начал новую жизнь. Поначалу старые дружки одолевали, покоя не давали, напрягали, но Димка сумел отбиться от компании. В полиции был, в основном, «на побегушках», но выполнял задания с удовольствием. И, втайне от всех, даже стал мечтать о работе следователя. Так ему нравились суета и деловитость сослуживцев, имеющих приличный стаж работы и не одно раскрытое преступление. Димка завидовал молодым следователям: их самостоятельности, решительности, самоуверенности.