Кира Бородулина - Сильные мира. Сборник рассказов

Позвонил заведующей, успокоил. Вскоре и родственники приехали. А толку-то? Галя без сознания. Травма головы – дело серьезное. Жива, но здорова ли? Что будет с ней потом? И когда это проявится?

Антон не стал дожидаться, когда Галя очнется. Вероятно, ей будет неловко, что рядом почти незнакомый человек. За которого она готова была отдать жизнь. Это в сознании Антона не укладывалось никак. По дороге домой зашел в супермаркет, купил бутылку виски. Руки тряслись, когда открывал ее дома.

Тишина пронзительная – как после падения рамы. Руки… его. Когда он только взялся за эту работу, с трудом переживал огрубение раньше ухоженных рук. Ребята удивлялись, как ему удалось избежать мозолей от турника, меча и разного рода ручной работы, которой он никогда не гнушался. Но за руками всегда следил. А теперь – пыль, занозы, инструменты. Синяки, порезы, вздутые вены, грязные ногти. Антон долго мыл руки в кухонной раковине средством для мытья посуды. Он давно заметил, что подобные механические действия отвлекают от тяжелых мыслей и помогают жить.

Еще дня три, и тлеть бы этим рукам в могиле…

Помотал головой, налил стакан. Выпил залпом. Спокойно, спокойно… Говорят, небо забирает лучших. А ему жить и жить.

На следующий день заехал в больницу с букетом цветов. Выбрал самый яркий и красивый. Увы, не знал, какие любит Галя.

Он ожидал увидеть худшее, но Галя казалась совершенно обычной – ни бледной, ни грустной. Поблагодарила за цветы, сказала, что нормально себя чувствует.

– Лапуль, зачем ты это сделала? – помявшись немного, Антон задал волнующий вопрос.

– Я не задумывалась, – пожала плечами девушка, – сделала и все.

Не страшно умереть вообще. Страшно умереть вот сейчас, как писал Солженицын. В одночасье. Антон всегда считал, что это вкусная смерть и не раз чувствовал ее дыханье. Но тогда он был с ней наедине, между ними не вклинивалась молодая симпатичная девушка. Почти незнакомка.

– Ладно, отдыхай, я еще загляну, – он наклонился и поцеловал ее в щеку, – привезти тебе что-нибудь?

– Не беспокойся, у меня есть родные, – она улыбнулась, – все в порядке.

***

Заведующая аж посерела – так переживает за уборщицу. Антон лишь понукал бригадой, а сам не мог заставить себя приняться за работу. Ходил из угла в угол, смотрел на ободранные наличники, на оклеенные обоями двери, на затертый линолеум, на облупившуюся краску стен – противного зеленого цвета. Не больничного – там как раз неплохо. Даже в палатах вполне прилично. А тут – такое убожество. Примерочная прячется за шторой, к которой прикоснуться-то побрезгуешь. И что заставило такую девушку как Галя похоронить себя в этом бомжатнике?

Еще день, и Антона здесь не будет. Он и думать забудет об этом месте. Всего четыре окна. Делать нечего. Не успеет рук замарать.

Заехал после работы в церковь, поставил свечку у иконы Божией Матери Целительница и заказал о здравии болящей Галины. В храме этом никогда не был, хотя церковную географию неплохо знал, но уже много лет в церковь не заходил. Теперь же не мог заставить себя уйти. Топтался из угла в угол, от стены к стене, останавливался у каждой иконы, с непривычки неловко крестясь. Сидел на лавке у окна, опасливо прислушиваясь к шагам храмовых тружениц.

* * *

– Когда тебя выпишут?

– Обещали на днях, вроде все нормально. Подташнивает слегка и голова кружится. Сплю сутками, но ведь я и дома могу это делать, – засмеялась Галя.

Помолчав немного, девушка проговорила очень тихо:

– Тох, пойми, ты мне ничем не обязан. Тебе незачем сюда ездить.

– То есть, у меня своя жизнь, у тебя – своя? Все правильно, только я очень изменился. В считанные секунды.

– Но я-то нет, – опять улыбка, – все та же скучная церковная мышь.

Долго им говорить не пришлось: по коридору шел мужчина лет тридцати, стройный, высокий, с длинными волосами цвета меди. Черная футболка заправлена в черные джинсы, и на фоне всего этого особенно неуместно смотрятся бахилы.

– Привет, Галюш, – человек наклонился к Гале и поцеловал ее в губы.

Собственно, с чего Антон взял, что у нее никого нет? Только потому, что она спасла ему жизнь, и он уже накрутил себе невесть что? Только потому, что она спасла ему жизнь – сам-то понял, что подумал? Этого мало? Послушать ее – сущий пустяк. Не задумалась она.

– То есть на моем месте мог быть любой?

– Не знаю. Об этом я тоже не задумалась.

А ведь задумчивая она не в пример многим. Рациональная, казалась немного нерешительной, не делала резких движений, не выдавала необдуманных суждений. Порой отвечала вопросом на вопрос, что свойственно и Антону. У них вообще много созвучий.