Кира Бородулина - Сильные мира. Сборник рассказов

– Главное, редактировать текст после написания, а не в процессе.

Машка считала, что редактировать и незачем – перечитал, устраивает, все нормально.

– Если устраивает, то конечно, – развела руками Дина, – но, как правило, это до поры. С годами становишься более требовательным к себе и к текстам, которые, кстати, становятся масштабнее и вылезают за рамки отвлеченных мудрствований. Когда хочешь создать колоритного персонажа, а не картонного героя, увлекательный сюжет, а не просто рассказать историю – невольно интересуешься технической стороной вопроса, а, следовательно, вычесываешь блох, работаешь с каждым словом. Чем больше узнаешь, тем меньше устраивает.

– И что же, через несколько лет перечитаешь и ужаснешься, как писал раньше? – Машка.

– Зачастую! – Дина рассмеялась.

Маше казалось, что Дина к ней предвзято относится, и не желает вникать в ее глобальное творчество. Иришке такие разговоры стали неприятны, ибо она в последнее время часто слышала от подруги, как все восхищаются ей, Ириной, какая она талантливая, за что ни возьмется, а у Машки ни стиля, ни вкуса, одна приземленная пародия. Иришке захотелось забиться в угол и общаться с Диной тет-а-тет. Зря она Машку туда привела, чувствовала, что все этим обернется…

Когда в клубе появился парень, стало совсем не так: он мнил себя гением и учиться ничему не хотел – каждый пишет, как дышит. У них с Диной возникали трения, а порой и дебаты, но девушка с изящной легкостью сажала оппонента в лужу к великому его негодованию.

– Что ж эти пацаны, я не могу! – в сердцах воскликнула она после одной такой дискуссии, когда все кроме Иры уже ушли. Та всегда находила повод задержаться. Ее благоверный тоже творил – стихи, музыку и над книгой работал, но его привести сюда и в голову не возьмешь. В глубине души он считает себя бездарностью, – так он утверждал. Но еще глубже – кокетничал, считая бездарностями всех кроме себя.

– Вообще, не води дружбу с коллегами по цеху, врагов наживешь, – предостерегла Дина, – с творческими личностями тяжко дружить, если они не верующие.

– Почему?

– Потому, что тогда человек иначе относится к своему таланту и понимает, что тщеславие или зависть – грехи, с которыми надо бороться. Не маскировать и не замалчивать, а именно бороться. К таланту отношение не собственническое. И вообще, многое воспринимаешь иначе, когда живешь другим.

Однажды Иришка принесла стихи своего избранника Дине.

– А вы похожи, – улыбнулась она, – только он больше в мифологию и историю, а ты открыто о своих чувствах пишешь. Заметила, что парни чаще чужие образы примеряют, а о себе в открытую до поры не пишут?

У Иришки не было шанса это заметить, но с тех пор она стала присматриваться.

Летняя сессия прошла неплохо. Дина продолжала вести семинары до середины июля, но почти никто из прибывших уже не ходил.

– Лето – не лучшее время для творчества, – шутила девушка.

Машка переключилась на общение с новыми друзьями, а Иришка – не большая любительница компаний, фэнтези и ролевых игр, осталась в стороне, и ее существование омрачала тягостная ревность.

– Там такие девчонки… умные, начитанные, красивые и с мечами. А я ничего не умею и двух слов связать не могу, – сетовала она, – музыка – мой единственный козырь, за нее меня и уважают, только теперь и о группе все забыли, никому я не нужна. Скоро и он обо мне забудет.

– Он о тебе никогда не забудет, – подбадривала ее Дина, – у тебя другие таланты, и писатели в большинстве своем неразговорчивы. Если писака велеречив – скорее всего, хвастун или графоман, я уже заметила. Словами нельзя бросаться, идею нужно вынашивать, иначе родишь на бумаге потрепанную, хилую и неказистую. В литературе как нигде важно единство формы и содержания. Прости, я все о прозе… сама давно стихов не пишу, и как-то отвыкла мыслить ими.

– А раньше много писали?

– О, тома! Но поэзия – серьезный дар и редко остается на всю жизнь. То любовь его подпитывает, то боль, а то просто обилие времени и чистых листов в тетради. Я много писала на лекциях. А тебе надо не стесняться – поделись с ним своим творчеством. Уверена, его это поразит. Может, конечно, и напугать – тут уж сама решай. Видишь, какая у них ранимая самооценка!

Летом Иришка чувствовала себя одиноко – уехать было некуда, а Машка то и дело пропадала. Бетонные стены надоевшей комнаты окном на юг. Если бы не книги и стихи – повеситься с тоски. Дина оставила свой телефон, словно предвидя такую ситуацию.