Василий Рем - Мои воспоминания

А уж природных красот и свежего, чистейшего воздуха было хоть завались! Природа в Украинском Полесье действительно чудесная и неповторимая. Небольшие холмы с рощицами и кустарниками, болота, поросшие камышом. Луга с разнотравьем и необъятные леса, а небо!.. Какое красивое небо над Украиной! Легкий ветерок пузырем надувает рубашку на спине, треплет воротник, играет с волосами, освежая лицо утренней прохладой или обжигая полуденным зноем. Лежишь в траве, смотришь на проплывающие в небесной выси белые облака и мечтаешь о том, что вырастешь и обязательно станешь лётчиком. Будешь покорять это небо и подниматься за облака – высоко-высоко, к самым звёздам.

Это лето почему-то тоже закончилось быстро, и мне предстояло идти уже в шестой класс.

О, шестой класс! Беспокойное, непонятное время, когда сердце и взгляд тянутся к девчонкам из своего класса и перестают жить в ладу с разумом. Первая любовь, первая драка, первое разочарование, что выбрали не тебя. Как бы случайно все чаще задерживаешься возле зеркала, украдкой разглядывая себя. Одежду начинаешь чаще стирать, сильнее оглаживать, да и надеть уже не всё хочется – только то, что принято носить мальчишкам в твоем селе в настоящее время. Отрочество, одним словом.

Учебный год тянулся в этот раз очень долго. Осень выпала дождливая, и приходилось почти постоянно ходить в резиновых сапогах или бахилах (самодельные калоши). Домашние задания становились все труднее, а гулять вечерами хотелось всё больше. Начались неприятности с невыученными уроками и прогулами. Правда, мой отец в этом плане был лояльным человеком:

– Не хочешь учиться – и не надо, будешь быкам хвосты крутить, – говорил он спокойно и улыбался.

Это спокойствие и его улыбка действовали сильнее всякого ремня. Отметки исправлялись на положительные, подтягивались хвосты, и всё постепенно входило в обычный учебный ритм.

Зима в тот год была необычно снежной, и на уроках физкультуры мы бегали на лыжах. Правда, лыжи были ещё те – тяжелые и громоздкие, из толстого дерева, а крепление надевалось прямо на сапоги или валенки, про лыжные ботинки и пластиковые лыжи тогда еще никто и не слыхивал. Но и на таких я бегал очень быстро, по крайней мере, в школе занимал первые места на всех соревнованиях. В седьмом классе меня послали на первенство района среди школ, где я стал победителем на дистанции три километра. Это была моя первая грамота в спорте, она хранится у меня до сих пор как символ начала моей спортивной карьеры.

Моя первая победа

Но с лыжами были связаны и неприятности. На замёрзшем озере мы прямо с крутого берега сделали спуск и трамплин. Катились с разгона и затем прыгали, пролетая по воздуху метров пять и приземляясь на заснеженный лёд озера. Во время одного из таких прыжков я не удержал равновесия, упал, и мои лыжи треснули пополам, как дрова под топором. А лыжи-то школьные! Пронумерованы и записаны на меня. И тут мне пришлось провести целую операцию. Маленькими сапожными гвоздиками я кое-как скрепил сломанные части между собой, только бы не отвалились, пока сдам. Стёр ацетоном номера лыж и написал краской другие. Сдавал лыжи в толпе ребят, да и кто там проверял – сдали и сдали. Хотя переживал, если честно. Но этим обманом я избежал наказания за испорченное школьное имущество. Конечно, это плохо, но зато эффективно.

Весна пришла ранняя и теплая – уже первого апреля на деревьях появились зелёные листочки. Весна! Как она будоражит молодую кровь, ослепляет и отнимает разум! В ту весну я влюбился в Анюту, которая так и не ответила на мою любовь. А может, она и не знала, что я в нее влюблён, ведь я любил на расстоянии, боясь даже приблизиться к ней.

И снова лето, каникулы. Снова иду работать в родной колхоз. Как и в прошлый раз, меня отправляют работать на МТФ, только теперь пасти телят. О, это совершенно не то же самое, что пасти овец, – с телятами управляться гораздо труднее. Причина в том, что, проведя всю зиму в телятнике, они застаиваются и, оказавшись на просторе лугов, просто дуреют от ощущения свободы – начинают разбегаться в разные стороны, радостно взбрыкивая и громко мыча. Чтобы удержать непослушное стадо, первое время с нами на выгон телят выходили все работники фермы. Но уже через пару-тройку дней телята начинали привыкать к коллективному походу на пастбище и вольному выпасу. А обратно в телятник вечером бежали так, что и не удержишь, ведь там их ждали телятницы с молочным пойлом (так называлась смесь муки, отрубей и молока) и добрыми ласковыми словами. Остальное в воспитании доделывал длинный кнут – метров примерно около пяти длиной, да ещё с ременным наконечником. Как только кто из телят начинал слишком рьяно взбрыкивать и отбиваться от общей массы, вытянешь его кнутом по правой половинке бедра – и разошедшийся озорник, передернувшись от боли, мигом возвращался обратно в стадо.