Владимир Сумин - Моя армейская жизнь. Премия им. Ф. М. Достоевского

– Ага.

– Что такое ага? – возмутился прапорщик.

– Есть!

– Идите.

– Так надо пилить и колоть дрова? – переспросил я.

– Ну да! – подтвердил Тищенко, вглядываясь в моё лицо.

– Слышали? – повернулся я к своим напарникам.

– Да.

Я задержался возле прапорщика.

– Зря вы не сделали меня старшим. Что-то я в них сомневаюсь.

Тищенко пробуравил меня взглядом. Но не заметил в моих чистых голубых глазах ничего, кроме горячего желания добросовестно выполнять приказ.

– Ты не сомневайся, – напутствовал он меня. – Ты действуй.

Мы подошли к сараю. Как сказал Утеев, это был сарай нашего прапорщика. Прямо посередине сарая стоял жёлтенький «Запорожец». Внутри него вдоль стен были сложены аккуратные поленницы дров. Снаружи у стены валялись толстые суковатые брёвна.

– Пиляй! – предложил мне Утеев, протягивая пилу.

– Я лучше каляй.

– Что-что?

– Ну, это – рубай! – я сделал движения руками сверху вниз.

– А-а…

Он потянул бревно к козлам. Я его остановил.

– Что ты собираешься делать?

– Пилять с ним, – он указал на Рахманова.

– Балда! – завопил я, хватаясь за голову. – Ты понимаешь русский язык?

– Понимаешь.

– Что тебе велел напилить и наколоть прапорщик?

– Дров.

– Дрова! А что собираешься пилить ты?

– Эта! – он указал пальцем.

– Брёвна! А такого тебе никто не приказывал.

Он призадумался. А я продолжил атаку.

– Приказ командира – закон для подчинённых. Ты хочешь его нарушить. В военное время тебя отправили бы под трибунал.

– Дрова надо жечь, – возразил бедный Алик.

– Правильно! Чем больше чурка, тем выше пламя. Чем выше пламя, тем больше жар.

– А это? – он ткнул пальцем в брёвна.

– Это он приготовил для строительства бани. Сруб. Пятистенок. – Я развёл руки в разные стороны. – Нужно быть полным идиотом, чтобы портить столь ценную древесину.

– Пойду к прапорщику, – не сдавался Утеев.

– Напрасно, – сказал я. – Ты покажешь себя глупым и бестолковым человеком. Опорочишь нацию, которая славна своими выдающимися мыслителями.

Я был многословен, красноречив и убедителен.

Мы честно выполнили приказ. Мы напилили дрова. Сколько успели. Примерно половину поленницы. Когда прапорщик увидел плоды нашего труда, он схватился за голову. И ничего удивительного: конверсия – процесс для военных болезненный. А желания совершить подвиг у меня не убавилось.

Лейтенант Изотов завёл меня в мастерскую возле танковых боксов.

– Вот твоё рабочее место, – указал он, – верстачок, тисочки, точило.

Верстак стоял чистый. Тиски были аккуратно прикручены. А на точиле даже находился защитный пластиковый экран. Лейтенант смахнул щёткой с верстака несуществующие пылинки.

– А это инструмент: рашпили, надфили, мечики, плашки, – повёл он рукой.

Инструмент был аккуратно разложен по полочкам, подписан и пронумерован.

– Есть и токарный станок. Но не работающий.

Всё это великолепие могло произвести сильное впечатление на настоящего металлиста. И, по разумению лейтенанта, я должен был захлебнуться от восторга и подпрыгнуть до потолка. Он совершенно не понимал моих планов. Он видел во мне будущего воина-ремонтника. А я мечтал, как бы всего этого избежать.

Я знал о себе: всё, что я делаю руками, у меня выходит плохо и коряво. Знал, но не комплексовал. Я верил в теорию компенсации. Если у человека один орган работает слабо, то другой трудится с избыточной силой. И если у меня непригодные к работе руки, зато умная, полная мыслей и идей голова. Так я считал. Это меня грело. Лейтенант об этом даже не догадывался, поэтому с энтузиазмом продолжил:

– Сейчас мы изготавливаем каркасы из арматуры.

– И как это производится? – поинтересовался я.

– Просто. Берём арматуру, режем её на куски: четыре – по полтора метра и пять – по восемьдесят сантиметров.

– Я, пожалуй, запишу.

– Можешь записать. Но это легко запомнить: четыре – по полтора, пять – по восемьдесят.

– Да, это незатейливая работа, – согласился я.

– Это ещё не всё, – предупредил лейтенант. – Короткие куски гнём в квадрат со стороной двадцать сантиметров. Длинные прутья – это вертикальные стойки, а квадраты – это стягивающие и удерживающие конструкции. Стойки крепим проволокой по углам квадратов. И всё! Каркас готов!

– Здорово придумано! – одобрил я. – А кто всё это делает?

– Что?

– Ну это: режет, гнёт, привязывает?

Лейтенант согнал с лица выражение доброжелательности.