Анна Багринцева - Дивные острова

Да, я знаю, это по мне

Колокол вечерний звонит.

Но в тишине прохладной дышу.

Исса

***

2 августа не стало Николая Берестова, легенды оперной сцены, которого обожали поклонники. Лучший певец мира, золотой баритон – каких только званий он не был удостоен за свою блестящую карьеру. Ему было всего сорок пять. У артиста разорвалось сердце.

"Я не трогаю его вещи, здесь все как раньше".

В кадре появляется стройная женщина с копной темных кудрявых волос, она слегка покачивает бедрами, когда ведет съемочную группу за собой в комнату в стиле "прованс" с панорамными окнами. Они выходят в зеленый сад с пышными лиловыми гортензиями. На улице пасмурно, идет дождь.

Камера ловит ее, сидящей на светлом диване.

"Самое трудное – удалить его номер телефона из записной книжки и стереть все его сообщения. Я не удаляю их, а его аудиосообщения я до сих пор слушаю".

У нее большие черные глаза, и они наполняются слезами. Камера приближается и замирает на пару секунд, взяв крупный план – она расплакалась.

"Какое было ваше с ним любимое место?" – аккуратно спрашивает ведущий за кадром.

"Здесь. Дома. Мы бывали тут редко и были здесь счастливы".

Мы слышим какой-то то ли французский, то ли итальянский акцент и понимаем, что ее родной язык – не русский, хотя по-русски она говорит очень хорошо.

"Жаклин....", – вновь выступает ведущий, но она его перебивает.

"Такую любовь забыть нельзя. Никогда".

Далее в кадре – семейные фотографии из архива артиста.

Вот они – у водопадов вдвоем – красивая пара: высокая и загорелая Жаклин с золотистой, сияющей здоровьем кожей, в светлом платье в мелкий красный цветочек. На шее у нее висит фотоаппарат, а рядом – Николай Берестов – выше ее на голову, статный и подтянутый, в светлых летних брюках и голубой рубашке с короткими рукавами. У него доброе располагающее лицо и легкая проседь в темных волосах. Он улыбается в камеру.

А вот фото из кафе на берегу какого-то моря. Они оба – в тельняшках – и рядом – двое их детей – Кэти – 5 лет и Августин – ему 12.

Николай Берестов ушел из жизни в родном селе Ивницы, куда отправился после благотворительного концерта в Москве.

Артист редко бывал в России, ему хотелось навестить место, с которым его многое связывало.

В кадре – крутой зеленый склон у реки. Ветер едва колышет полевые цветы, а вдали – на холме – из-за леса видна белая церковь с золотым куполом, сияющим в лучах закатного солнца.

Певец разрывался между лучшими оперными сценами: "Ла Скала", "Гарден", "Метрополитен".

Мы видим на сцене Берестова в строгом черном костюме с галстуком бабочкой. У него красивый низкий голос, редкий для такого стройного подтянутого тела.

Уже в двадцать восемь его отправили на конкурс оперных певцов. Это был оглушительный успех. Николай Берестов сразу получил статус лучшего оперного певца мира. Ему отдавали лучшие партии: "Дон Жуан", "Евгений Онегин" и, конечно, его визитная карточка – роль "Трубадура" – его любимая, но и самая сложная в исполнении.

Вот он – уже в мягком голубом джемпере – репетирует возле рояля.

Казалось, что успех его любил, а неудачи обходили стороной, от этого так трудно поверить в его скоропостижный уход.

На экране – эпизод из недавнего интервью артиста.

"Я в жизни все сделал. Уже к этому времени я посадил деревья. У меня есть дети, прекрасная карьера".

Этот летний концерт в Москве в уютном зале столичной консерватории стал для Берестова последним. Он организовал его, чтобы собрать деньги на лечение больных детей. В антракте ободрил каждого.

В кадре – Берестов – принимает цветы от женщины с ребенком на руках и что-то ей говорит.

Вновь вставка с коротким интервью.

"Нужно помогать людям. Самое главное, что у нас есть – это наши дети".

Он так хотел спеть именно здесь – в России – на последнем концерте, словно предчувствуя прощание, он отдал зрителям всего себя, и зал ответил ему взаимностью.

***

Прощание с артистом проходило в одном из концертных залов Москвы. Среди пришедших была и журналистка Джуди Чейн, прибывшая в столицу из Нью-Йорка пару дней назад.

Джуди брала интервью у Берестова, сидя с ним поздно ночью в баре одного из отелей. Кроме них там было всего несколько человек – какие-то японцы.

Вообще Берестов был довольно закрытым, не любил шумиху вокруг себя. Связаться с ним, да еще и назначить интервью было не так просто.