Анна Багринцева - Дивные острова

***

Берестову почему-то казалось, что эта поездка в родную деревню будет последней.

За окном пошли леса, березовые ряды, поляны с высокой выгоревшей в июле травой и темно-зеленые ели.

"Так уже никогда не будет", – подумал Берестов.

Это могло показаться людям странным, но Берестов решил, что непременно нужно сделать все, как в прошлые времена: приехать на вокзал, купить в кассе билет, а потом еще полчаса идти пешком от остановки до деревни.

Он был одет просто, но было в нем что-то, что выделяло его из всех людей. Невидимый лоск, который появился даже не вследствие богатой и роскошной жизни в Европе, славы и благополучия. То был лоск, с которым он уже родился. Словно уже тогда, несмотря на простоту и убогость деревни, где-то было написано: "Это звезда, которая просто упала сюда, в сорную луговую траву с неба, но она скоро снова засияет там, где должны сиять звезды".

Люди в дороге обсуждали инфляцию, пенсии, свои огороды, внуков. Какая-то женщина говорила, что ездила в город, чтобы сходить в больницу. Слева в окне промелькнула церковная колокольня – куры клевали зерно у ее ворот.

***

Желание заночевать ночью на лугу или в поле было сильным, чистым и возникало у Берестова на протяжении последних нескольких лет. Ему хотелось надышаться воздухом, запахом деревни, кожей впитать вечернюю и утреннюю росу, закашляться от цветочной пыльцы и находиться босыми ступнями по траве и горячему песку.

Берестов облокотился лбом на стекло и уснул, а когда открыл глаза, автобус уже прибыл на станцию.

****

В комнате горел тусклый абажур. На столе стоял самовар и блюдце с порезанными яблоками и медом. В чашках дымился чай.

– Пирожок будешь? – тетя Таня протянула Берестову тарелку.

– С яблочным повидлом? – спросил он, улыбаясь.

– С яблочным, – ответила она. Это была женщина лет восьмидесяти.

Многих, кто жил раньше в деревне, уже не было в живых. Она опустела, а из тех, кто остался, были только старики. Дети приезжали наездами в отпуск, чтобы оставить внуков родителям на каникулы.

Берестов помнил тетю Таню с самого детства. Она жила на другом конце деревни. Мать часто засиживалась у нее в гостях, делилась секретами и сплетничала.

Вкус яблок с медом напоминал ему о жарких летних вечерах на веранде.

Однажды в один из таких вечеров мать задержалась у тети Тани в разговорах до самого утра. Бабушки не было дома – она поехала в город, чтобы оформить какие-то документы, и осталась у них дома на ночь.

Мама была уверена,что Коля ушел домой и лег спать. Он был послушным мальчиком, хорошо учился, работал дома и в огороде и редко расстраивал родителей. Ему тогда было лет десять. Но домой он не пошел.

Вместе с Ленькой – задиристым соседским мальчишкой – они взяли удочки и фонари и пошли в свой тайный шалаш в трех километрах от дома на ночную рыбалку. Шалаш находился в ивах. Позади было болотце, рядом – озеро, а поодаль – холмы и прекрасное зеленое дерево, устремившееся к небу. Справа сверкал темный и освежающий изгиб реки.

Это место мальчишки нашли случайно и решили обосноваться здесь. На берегу под кустом у них был вырыт погреб – глубокая яма, в которой стояла кастрюля с холодной водой. Во время ночных побегов они ловили рыбу, а улов складывали в это место. Днем возвращались туда и жарили рыбу на украденных у родителей шампурах и пекли на углях картошку.

Чтобы скрыть погреб, Ленька и Коля закрывали его сверху досками и заваливали травой, а потом обедали, присев на пригнувшиеся к земле ветки. Когда-то в эту иву ударила молния и рассекла ствол до середины на две части. Он развалился, потому ветви тянулись вниз, образуя удобные места для сидения. Верхняя часть ивы была своеобразной вышкой, откуда был виден луг. Колька часто забирался туда и, словно впадая в транс, долго молча наблюдал за тихими колебаниями высокого дерева вдалеке, чем сильно раздражал более активного и подвижного Леньку. Как-то он залез на дерево, скинул Кольку вниз, завязалась драка, но закончилась также быстро, как началась. Потом Ленька еще долго бухтел, что уже насобирал веток на костер и организовал обед, пока эта рохля прохлаждалась на дереве.

Это было не так. Колька был ему хорошим другом и сам многое натаскал для шалаша из дома, но все же был совсем другим, и уже тогда было видно, что жизнь у них будет разная.

В рассеченном стволе жила семья ужей. Когда они линяли, на коре оставалась прозрачная ажурная шкура. Иногда ребята видели следы бобров – они подгрызали корни ивы, оставляя после себя опилки и экскременты. Озеро было черным и в конце августа покрывалось ряской. Вокруг него росла дикая мята. Коля рвал ее, растирал в руках, а потом нюхал свои ладони и пальцы, наслаждаясь ее ароматом.