Юлия Вереск - Тот самый

Мне хотелось сказать, что никакой мужчина не сможет сделать нас счастливыми, но я молчал. Я знал: дело было не в отсутствии отца в нашей жизни, а в отсутствии чего-то более важного, и эту пустоту не сможет заполнить ни один мужчина. Никто, кроме нас самих.

Я лежал головой у мамы на коленях, а она тихонько напевала колыбельную из детства про злого волка и гладила мои волосы. Казалось, в эту секунду ничто не могло разорвать нашу связь. В этом мире мы оба чувствовали себя лишними, нескладными и чужими.

В ту ночь я поверил маме. И впустил его не только в наш дом, но и в свою душу.

Мы вместе играли в мяч, рисовали, готовили обед и читали. Он провел меня на чердак, заставленный книгами, и открыл магию слов. Я боялся ступить на скрипучие ступеньки, ведущие на чердак, и крепко держался за его ладонь. Сильные мозолистые пальцы сжимали мою ладошку ровно настолько, чтобы не сделать больно. Наши разговоры с Алисой постоянно сводились к мужчине, который должен был стать нам отцом. Я не хотел называть его имени или вспоминать его внешность – теперь он призрак. Призрак, все еще блуждающий в моих мыслях. Может, он был высок и красив, а может, от природы ему достались низкий рост и смешной расплющенный нос. Сейчас внешность не играла никакой роли, потому что он стал пустым местом. А пустота не имела глаз или носа. Отчетливо я помнил только одно: от него всегда пахло сырой землей и травой.

«Он, он, он», – мы с Алисой перебивали друг друга, пытаясь доказать, кто ему на самом деле дороже.

– Он научил меня рисовать! – кричала Алиса, прыгая на матрасе и поднимая пыль. Под ее ногами скрипели пружины.

– Он научил меня кататься на скейтборде, – спокойно отвечал я.

– Он дал мне порулить в машине! Мы ехали прямо в городе…

– Он показал мне чердак с книгами.

Унылый сад, подпитанный любовью и правильным уходом, ожил.

Пока наши дни начинались и заканчивались спорами, чей отец он был больше, у мамы вырос живот. Он рос, рос и рос, и вскоре у нас появился младший брат. Мы так и не узнали его имени. Толком не познакомились с ним. Кто-то провел его в эту жизнь, наполнил легкие воздухом и выдернул из темноты, чтобы вновь погрузить в черную бездну.

Через несколько дней после того, как мама вернулась из больницы с сияющими глазами и крошечным свертком на руках, наш брат навсегда уснул. Мама уложила его спать, а через час обнаружила безжизненное холодное тело, завернутое в пеленку. «Синдром внезапной смерти», – объяснила она нам после долгого разговора с врачом. Сияющие глаза стали блеклыми, как мутные бутылочные осколки.

«Чтобы что-то получить, нужно сначала отдать», – любила повторять мама, только этот закон не работал в нашей семье. Мы отдавали, отдавали и отдавали…

Я прочел в энциклопедии, что младенцы далеко не сразу начинают видеть так, как взрослые. Первые недели жизни мир для них состоит из цветных размытых пятен. В тот день я заперся у себя в комнате и не выходил до ночи: мне не давала покоя мысль, что наш маленький брат ушел, так ни разу и не увидев лица тех, кто любил его задолго до появления на свет. Он родился в одиночестве и исчез в одиночестве. Это казалось мне несправедливым.

Мама настояла на том, чтобы его похоронили в безымянной могиле на городском кладбище. Маленькая могильная плита терялась среди других гранитных камней. Наверняка по документам моего брата как-то звали, но для нас с Алисой он остался смутным воспоминаем без имени. Может, маме было легче пережить потерю, обезличив ее. У надгробной плиты лежали несколько тюльпанов и белые пинетки, связанные мамой во время беременности.

После похорон никто больше не говорил о том, что случилось. Мы зажили так, как раньше, пряча чувства под замком, и доставали их только изредка, думая, что никто не видит. День ото дня мама плакала, пока ее душа, став бесцветной, окончательно не высохла. Я скользил невидимой тенью по коридорам, боясь наткнуться на чужие обнаженные чувства. Незаметно для всех наш дом превратился в алтарь скорби.

Тайком я приходил на могилу, садился на скамейку и воображал, как мог бы научить младшего брата читать. Я показал бы ему все, что знаю. Алиса и мама тоже иногда приходили на могилу втайне друг от друга. Алиса оставляла цветные камешки на гранитной ракушке, а мама приносила новые пинетки.

Однажды Он, Мужчина, Человек, который должен был стать мне отцом, пожелал нам хороших выходных и больше никогда не появился в доме на Черепаховой горе.

Мы снова остались одни. И в нашем доме поселился маленький призрак.