Данила Чебоксаров - Империя. Роман-утопия

У нас в Нью-Питере,

Живут небожители.

Понуров с отвращением поморщился.

У нас в Нью-Питере, тебя б не обидели,

У нас в Нью-Питере, у нас в Нью-Питере, у нас в Нью-Пииитерееее…

Он решил было дослушать шедевр до конца, но не выдержал и поставил Брамса.

Новопетербург, в народе чаще называемый Новопитером или Нью-Питером, был основан под старым Петербургом в 1942 году, сразу после окончания второй мировой войны. Город отстроили за три года, а теперь он стал одним из крупнейших и значимых городов Российской Империи. В начале 21 века в Думе даже всерьёз обсуждалась идея перенести столицу в Новопетербург. Князь Новопитер на дух не переносил, считая его городом зажравшихся снобов, но он вообще не любил больших городов. Но если бы ему предоставили выбор, где жить: в Питере, Новопитере или в Москве или Новой Москве (построенной двумя годами позже Новопетербурга), он без колебаний выбрал бы последнее.

Под 3й венгерский танец Понуров повернул на Белогвардейскую улицу. По правую руку располагалось большое двухэтажное здание с прозрачными стенами. «Унiвермагъ Гаркуши» – огромными неоновыми буква сияла надпись над магазином. Князь в очередной раз покачал головой, сокрушаясь на ошибку в написании – как можно было налепить «i» вместо «и» и до сих пор не исправить?!

Гостомысл Алексеевич взял две бутылки красного крымского «Бордо» 1998 года, расплатился на самоплати-кассе.

Князь выехал на Дубовый проспект, обсаженный столетними кряжистыми дубами. По обе стороны стояли здания, большей частью одноэтажные, облицованные красным и чёрным гранитом. Впереди развиднелись очертания Белой Церкви – массивного белокаменного храма с пятью куполами, стоящего в центре главной площади города. Храм был мощно освещён прожекторами, установленными внизу по всему периметру здания. На площади Водосвятова с булыжной мостовой располагалось множество лавочек и магазинов, цирюльня, маникюрня, трактир и ресторан, единственный в городе.

Понуров свернул на Вишнёвый проспект, а потом на Вишнёвую улицу и в переулок; усадьба Злацких -Турин находилась в самом конце Вишнёвого переулка, в центральной, исторической части города: двухэтажный особняк в николаевском стиле, за домом начинался вишневый сад.

Князь остановил машину, глядя в зеркало заднего вида, причесал волосы и бороду.

Дверь открыла юная миловидная горничная в коротком чёрном платьице и белом переднике.

– Здравствуйте-с, ваше сиятельство.

– Добрый вечер, милая.

– Барыня в гостиной, ждут-с.

Ада Николаевна сидела на глубоком мягком диване в роскошно обставленной гостиной. На ней был кроваво-красный атласный пеньюар с мелким кружевом, короткий и предельно декольтированный, открывающий спортивное тело, смуглое от искусственного загара. Густые волнистые каштановые волосы до ягодиц, славянское овальное лицо, тёмно-зелёные, чуть раскосые глаза. 31 год, в самом соку. Шикарная женщина.

***

Графиня Злацкая родилась в Смоленске. Задолго до половозрелости в ребёнке пробудилась сексуальность, с которой девочка мучилась и едва справлялась. Почти каждую ночь перед сном озабоченное чадо ублажало себя пальцами – иначе заснуть она не могла.

Адочка рано созрела и оформилась, первая менструация у неё случилась в девять лет. Девственность она потеряла, как набоковская Лариса, в одиннадцать – со смазливым молоденьким лакеем Петром в ванной комнате; конечно, развратное дитя спровоцировало юношу, который и сам был девственником. Ада постоянно преследовала слугу, домогаясь, и их связь быстро раскрылась. Дочери едва удалось уговорить родителей не заявлять на Петра в полицию, его лишь уволили.

Со сверстниками в гимназии наладить хоть какой-то сексуальный контакт не удавалось, и 12летняя Злацкая (которая смотрелась взрослой девушкой) соблазнила горничную, последнюю слугу в доме. Раскрылась и эта связь, и девочке пришлось рассказать о своей проблеме родителям. Начались бесконечные походы к докторам, что явилось убийственным для семейного бюджета – Злацкие были небогаты и едва сводили концы с концами. Отцу пришлось взять кредит, а Ада всерьёз задумалась над тем, чтобы стать проституткой и утолять свою похоть, получая за это деньги и помогая семье. Однако окончательно решиться она не могла из страха, и для неё начался долгий период самоублажения.

Достигнувшей возраста согласия пятнадцатилетней графине удалось залучить состоятельного смоленского помещика 62х лет, падкого до юной плоти. Она стала содержанкой (не проститутка, но около того). Объяснить родителям, откуда у неё деньги, она не могла, и поэтому сладострастный помещик переводил средства на открытый на её имя банковский счёт; пускай лежат до поры до времени, думала Злацкая.