Виктор Улин - Der Kamerad

1997. Августовский кризис, обогативший несколько близких к власти негодяев и разоривший 90% простых людей

1999. Третья стадия рака, поставленная маме. Мы с нею жили не очень дружно все годы после моего возвращения домой. Как любой женщине, ей не нравились ни первая, ни тем более вторая мои жены. Но ее болезнь меня подкосила, словно связь между нами носила несуществующий в природе, физический характер. Помню, отвезя ее в онкологический диспансер – при помощи моей второй жены, нашедшей путь к лучшему врачу – я вернулся домой и полночи проплакал, сидя в пустой темной комнате. Жена веселилась на дне рождения молодого сослуживца, который впоследствии – или уже тогда – сделался ее… Неважно чем; важно – кем стал я.

2001. Смерть мамы, освобождение от гнета, от ее неприятия моей жизни. И одновременно ощущение стопроцентного сиротства на этой земле. Своего одиночества, неприкаянности и никому ненужности.

2002. Мой партнер по бизнесу, с которым мы вложились в магазин автозапчастей для иномарок, обманул, отказался от договоренностей, прекратил выплату доли и угрожал меня убить. Я под следствием, куда попал из-за него, переложившего на мои плечи обязательства перед третьими лицами. Только благодаря быстро найденным доказательствам мне удалось возбудить уголовное дело против него, самому избежать суда, статьи и тюрьмы. Затем еще три года я преследовал его, прячущегося под защитой милиции, которую ему долго удавалось покупать. Потом посадил в тюрьму по той же статье, что грозила мне. Он сидит до сих пор; через пару лет должен выйти. Но моих денег, конечно, не вернет.

2004… Хватит, пожалуй. Дальше пошла сплошная свистопляска. Выбитый из колеи оборотом жизни, я бросался то туда, то сюда. Неудача в совместном бизнесе лишила смелости открыть свое дело; впрочем на это прежде всего требовались деньги. А получилось так, что у меня не осталось вообще ничего, как нет и сейчас. Я устраивался в различные фирмы и уходил оттуда, не проработав года, поскольку не получал ожидаемого. Или не мог удовлетворить требованиям начальства. Или… Или просто благодаря своей черной карме. Этого уже не хочется вспоминать.

Свой прошлый день рождения я отмечал…

Нет, слово неверно.

Я давно уже не отмечаю дни рождения.

У меня нет причин; радоваться им – удел успешных людей. А я неуспешен.

Я не могу назвать себя неудачником, ведь я еще жив и даже смог поехать на недешевый курорт.

Но я никогда не был доволен жизнью, потому что знал: я не занимаю того места, какое мог бы занять. И никогда не получу за себя цену, которой достоин.

Так чему радоваться? тут скорее стоит скорбеть о том, что годы идут, а результата нет.

Свой прошлый день рождения я встретил безработным. Нынешний – в общем тоже.

Хотя и в Турции, в официальном отпуске.

Я еще раз посмотрел на часы.

Еще раз удостоверился в сегодняшней дате.

До возвращения в Россия оставалось почти десять дней.

Конец был близок, но это был еще не конец.

По большому счету, я должен был быть не так уж и недоволен жизнью. У меня имелись две руки, две ноги, два глаза и так далее.

Но думать о будущем наедине с собой не оставалось сил. А так получилось, что в последнее время я остался наедине, хоть внешне казалось иначе.

Будущее смотрело на меня своими мертвыми глазами из мрака и пыталось схватить за горло. Но для таких случаев существовала водка.

В России, конечно.

В Турции я пил только бренди.

« Гут »…

Со стороны, конечно, все выглядело гут.

Да и черт со всем этим, – подумал я.

В наше время человек должен хранить маску благополучия. Иначе его просто сметут и затопчут. Все, от первого до последнего сверху донизу – и даже добрый турок Шариф перестанет выдавать лучшие зонтики, сунет нераскладывающийся или рваный.

Я потянулся.

Передо мной вспыхивали и гасли белые буруны прибоя. Дальше простиралось море – пустое, без парусов, без единого катера. И далеко-далеко, почти теряя цвет, соединялось с тоскливым горизонтом.

« Тоскливый горизонт », сравнение показалось мне слишком радикальным.

Тоскливый горизонт – тоскливый конец моря, соединенный с тоскливым, скорее серым, нежели голубым, небом. Почему-то в этих краях по утрам оно никогда не бывало чистым, даже солнце смотрело сквозь оползающие с гор серые облака. И еще, как ни странно, за все дни я не видел тут ни одной чайки.

Тоскливое море.

Тоскливый день рождения, из-за которого все кругом казалось таким серым и неуютным.