Алексей Труцин - Смат

Помимо Одноногого, я изредка встречал у Ежа его лучшего друга, которого все называли Китаец. Так повелось, потому что когда он был под кайфом и смеялся, его глаза превращались в маленькие щелочки. Также к нему захаживал каратист по имени Рома. Сначала мне казалось, что он довольно эрудированный парень, да и взгляд у него был осмысленный, но при дальнейшем знакомстве я понял, что голову ему все-таки отбили. Слышал, что он вообще эпилептик. У него был второй дан, но на спорт ему по большому счету было насрать, хоть он и являлся счастливым обладателем звания «мастер».

В моменты, когда я захаживал за веществами, частенько порой даже от скуки, а не из вежливости, я оставался у Ежа и проводил свои трипы в компании его странных друзей, которые, несмотря на всю их примитивность, со временем даже стали мне симпатичны. Так вот, именно Одноногий впервые предложил мне продавать марихуану вместе с ним. Ему тогда привезли целый мешок из Тулы, и он толкал стаканами по цене одного коробка, потому что качество было не ахти. Одноногий предложил мне купить какое-то количество у него, а затем продавать уже коробочками другим людям.

У меня в баре курил практически весь персонал, и с цепочкой сбыта мне даже не приходилось бы заморачиваться.

– В нашем деле главное – маркетинг: трафареты с телефонами, на улице надо рисовать все вот это, – на скорую руку учил меня нанюханный героином Одноногий.

– Братан, погоди, погоди, – опешил я.

– Чего годить-то?

– Ну, я хочу просто стакан взять и все. Попробую его сначала продать.

– Думай сам. Это дело, сам понимаешь, какое. Тут просмотром «Лица со шрамом» не ограничишься.

Мне удалось купить у него этот злополучный стакан по цене даже чуть ниже одного коробка.

В ту ночь на работе начальник снова до меня докопался:

– Артем, почему посуды снова не хватает? Ты домой, что ли, рюмки таскаешь? Где остальной реквизит?

– Я не знаю, где они. Делать мне больше нечего, – чуть повысил тон я.

– А кто знает? Здесь ты за все отвечаешь, понимаешь? – переходил на крик начальник.

– Понимаю, – понурив голову, сказал я. – Может, уборщица опять разбила.

– Уборщица! Да это ты разбил! Таких, как ты, Тёмочка, я могу миллион найти, так что давай мне больше вилки с ложками не проебывать, ладно? На них же все здесь зиждется. Элементарная, у тебя же элементарная работа! Не справляешься, значит мы…

Тут меня неожиданно перекрыло, и орать уже начал я:

– Какие, блять, вилки и ложки? – взявшись ладонями за лицо, начал кричать я. – Что ты, блять, несешь? – я схватил бутылку Егермейстера и сделал глоток. – Знаешь что, иди на хуй! Кто-нибудь из этого миллиона точно будет лизать тебе очко!

Я замахнулся бутылкой в него, но вовремя понял, что амфетамин окончательно овладел моим поведением, и бить бутылки о головы работодателей – уже перегиб палки. Начальник нервно дернулся.

– Чертов нарик, пшел вон! Хуй тебе теперь, а не расчет.

– Иди на хуй, просто иди на хуй! – орал я и с грохотом поставил бутылку на стойку.

Обеими рукам вцепившись за горлышко, ссутулившись, я тяжело дышал и смотрел на него.

– Давай, подними на меня руку, тебе сразу пиздец, наркот! – защищался мой начальник.

Конечно же, я понимал, что он был прав. Выдохнув, отпустив руки от бутылки, я молча ушел из злополучного бара и больше никогда туда не возвращался. Денег, само собой, в этот раз не получил.

Одноногий в дальнейшем многому меня учил, можно сказать, он стал моим новым начальником. Немного от дел отвлекало только то, что в ту пору его на пару с Китайцем слишком беспокоило, что Ёж и каратист подсели на соль. Это была настоящая чума двадцать первого века. Она даровала употребившему ее ощущение бога на час, а потом хотелось еще и еще. Тот вред, что она оказывала на организм, был неописуем, хуже даже, чем фен. Синтетика рушила все: нервы, зубы, – о крепком здоровье можно было забыть. Но это было их делом. Да и вообще, кому бы еще беспокоиться – Одноногому, отсидевшему героинщику? У самого же дела были плохи тоже.

Первую коробку плана удалось продать Вадиму со старой работы по прозвищу Очкарик, который, казалось, был увереннее и бесстрашнее, чем я. Меня не отпускали опасения, что нас поймают. Этот парень вечно был на работе угандошенный, но также был безобидным и совершенно непалевным. Более того, он считал меня своим духовным ментором. В общем, мы встретились с ним на Третьяковской, и я как ни в чем не бывало передал ему наркотики, забрал свои первые бабки и спокойно отправился домой. Ощущения были странные. Я отбил себестоимость всего стакана с первой продажи и даже заработал чуть больше. Интересно, такому бы меня научили на экономическом в университетах?