Иван Чернецкий - Голоса Призраков

– Извините, что я такой бестактный! Моё имя Роланд, и… Мне теперь даже неловко, что я кажусь вам таким хорошим.

– Ну, что же, Орландо, Господь призывает любить себя, но при этом быть скромным. Вам стоит быть о себе лучшего мнения. Я слышал, как ответственно вы крадётесь. А ведь человека как раз таки красят поступки.

– Спасибо вам за эти тёплые слова, – сказал я (Лари потом уверял, что я стоял перед ними краснющий как помидор).

– А вот вид ваш оставляет желать лучшего, молодой человек. И в чью же войну вы ввязались? – спросил господин Бёрк старший.

– Я нравлюсь далеко не каждому.

– Отец, его избили неподалёку отсюда. Я нашёл его возле бара.

– Так значит, вы в нём и познакомились?

– Да, – ответил я.

Мужчина посмотрел на Иллариона и улыбнулся.

– Сынок, я же говорил, что ты не разочаруешься в людях в этом месте. Орландо, а вы пробовали брусничный пирог, что пекут в этом заведении?

– Не доводилось.

– Советую вам попробовать его, как будете проводить там время.

Отец Иллариона закашлялся на какое-то время, прислонив кулак ко рту. Когда приступ кончился, мужчина стал тяжело дышать, а я мог слышать, как хрипят его лёгкие.

– Ребята, вы простите меня старика, если я приму снотворное и покину вашу беседу?

– Конечно, отец, я сейчас принесу таблетки.

– Только одну, Ларион.

Лари поднялся с дивана и вернулся на кухню, где тот час раздался шум. Мужчина привстал в постели, и его измученные глаза посмотрели в мои не менее «мёртвые» очи.

– Вы такой одинокий человек в душе. Понимаете меня, Орландо? Я искренне желаю вам, чтобы вы нашли себе хорошего друга.

– Спасибо вам…

– Вы необычный человек – я вижу это по вашим зелёным глазам. Я всегда хотел встретиться с зеленоглазым человеком в живую, и вот мечта жизни осуществляется на её изломе… Орландо, могу я вас попросить?

– Да, о чём?

– Присмотрите за моим сыном, я прошу вас. Он такой же особенный, как и вы. Безусловно, я буду следить за ним на небесах, но Господь не позволит мне вмешаться в случай чего.

– Что вы, господин Бёрк…

– Зовите меня Адам, пожалуйста.

– Адам, я уверен, что вам отведён срок гораздо больший…

Меня прервал нервный хрип, который едва сумел перейти в смех.

– У Господа на этот счёт есть своё мнение, Орландо, и я сомневаюсь, что он прислушается к простым смертным вроде нас. Да, я вижу как вы удивились, но я правда видел Господа. Видите ли, я на самом деле умер. Вы – почти. Поэтому мы с вами и видимся. Впрочем, неважно… Я надеюсь, что вы присмотрите за моим мальчиком, который совсем скоро останется один… – его вновь прервал кашель, но на этот раз остановить его сумел только Лари со стаканом воды.

Господин Бёрк принял снотворное и закрыл глаза, после того как пожелал нам доброй ночи. Он чем-то безумно напоминал мне меня самого. Это показалось мне странным. Адам Бёрк был старше меня лет на тридцать, а то и сорок. Наверное, это его зелёные глаза привели меня к подобным мыслям (всё же, нас таких в мире мало, и непроизвольно начинаешь чувствовать себя особенным и неповторимым).

Мы с Лари тихо вышли в коридор, погасив свет. На сей раз пол не скрипел, и дверь отворилась беззвучно. Лари зажёг свечу на тумбе возле входа в свою комнату, чтобы видеть, куда стелить матрас. Когда я сказал, что на кухне было много икон, я не взял во внимание спальню Лари, где их было вдвое больше. На кровати лежала библия, а на столике, где лучше бы смотрелся телевизор, стоял железный крест, прислонённый к стене.

***

Той ночью мы немного поговорили с Лари, несмотря на то, что я хотел поскорее закрыть глаза на десять часов.

– Я не знаю, как иной раз войти к нему в комнату, – сказал Илларион. – Боюсь, что не сумею разбудить его.

– Ты хороший сын, малец. И делаешь ты всё, что в твоих силах.

– А что с твоими родителями? – Лари приподнялся и уставился на пол, где лежал я.

– Они оставили меня. После того, как я подрос, их уже не было. Такое чувство, что их вообще не было.

– И как ты жил всё это время?

– Я не знаю. Впервые за эти три года я задумался об этом.

– За три года? Почему именно за три? – спросил Лари.

– Я приезжий. Приехал как раз года три назад.

– Откуда?

– Не знаю. Я… Был в дороге… Большего сейчас и не вспомню…

– Дом – это то место, в которое ты всегда можешь вернуться, и тебе там будет хорошо, независимо от настроения, – сказал Илларион.

– Да? – ответил я. – Тогда мой дом – это какой-нибудь дворец. Что скажешь? Считай, я в любом случае чувствовал бы себя хорошо, живя во дворце…