Виталий Комаров - НОЧЬ

Рита глубоко вдохнула на исходе пятой помехи и с шумом выпустила воздух из лёгких.

Неслабо отдававший «морзянкой» сигнал прекратился. Стало хорошо видно, как мяч навесом летит через центр поля. Рита сунула руки в карманы бушлата и ещё несколько секунд топталась на месте в нерешительности. У стены, на которой висел телевизор, стоял ещё один стол – поменьше и сплошь заставленный всякой всячиной. К нему были придвинуты кресло на колёсиках и обычный деревянный стул.

Слева от телевизора висел почти у самой входной двери потрёпанный настенный шкафчик. В соседней, третьей стене – если двигаться дальше против часовой – имелась ещё одна дверь, которая вела в глубь здания. К четвёртой стене были приставлены деревянный шкаф, а ближе к окну – жёлтый сильно продавленный диван. Рита смотрела с него телевизор, однако, когда ей надоедало, перемещалась в кресло, стараясь на диване не задерживаться. Она подозревала, что осталось ему недолго, и скоро из обивки полезут-таки пружины. Пусть уж это случится с кем-то из другой смены. Если кому-то всё-таки суждено напороться на железное остриё своей задницей…

Здание было довольно большое, равно как и прилегающая территория. Тем не менее, в большую часть комнат Рита практически никогда не заходила.

Обширная территория двора, большей частью, не использовалась. Добрую треть занимала свалка из автомобильных остовов разной степени разложения и таких же изношенных покрышек. Теперь и их укрыло снегом тоже.

Выходить на улицу и хотелось, и не хотелось одновременно. Сложно объяснить, как подобные желания порой уживаются в человеке, но пример далеко не единственный. Напиться и пойти в спортзал, бывает, хочется вот так же: в одно и то же время.

Рита бросила ещё один взгляд на табло. Счёт по-прежнему оставался равным. Надо бы уже включить звук, зачем она вообще его выключила? Послушать тишину, да, но с чего бы? С другой стороны, всё равно придётся выходить. Уж лучше врубить тогда по возвращении. Что толку…

Брякнули ключи. Замок двери наружу сработал с хриплым, точно ломающимся звуком, растворившимся в тёплом комнатном воздухе по одну её сторону и в прозрачном морозном по другую. Рита щёлкнула выключателем возле дверного косяка, и свет загорелся. Она всегда закрывала дверь и когда выходила, и когда заходила обратно. Мало ли что – ни к чему проблемы на ровном месте, когда можешь перестраховаться заранее.

Ещё одним ею выработанным и ей же положительно оценённым ритуалом являлась «дежурная» оглядка на мониторы слежения. За секунду до того, как шагнуть на улицу. Не занесло ли кого на территорию? Не слоняется ли там какой ошалевший от холода пьяница или более радикальная личность в виде наркомана? Всё возможно, но в данную минуту лишь в теории: ни одна из камер не фиксировала никакого движения. Движение было лишь в телевизоре: там словно отдувались за все мониторы сразу, всё пасуя, водясь и срываясь на подкаты. Правда, долго смотреть туда Рита на сей раз не стала. Так и вовсе до утра не выберешься. Вместо этого она толкнула дверь и заведомо поморщилась.

Порыв холодного сухого ветра резанул по коже лица. Тот же ветер принялся наваливаться с той стороны, так что пришлось надавить плечом, оттесняя непогоду и прорываясь за пределы помещения.

Петли заскрипели будто бы над самым ухом. Надо бы их смазать, конечно, дабы не оказаться однажды заблокированной на собственном рабочем месте, но это не её дело. Пусть разбираются те, на кого возложены соответствующие обязанности. А она ограничится исполнением своих – и будет с неё.

Рита протиснулась в образовавшуюся щель. С внешней стороны к двери был приделан железный щит, за годы окропленный ржавчиной.

Налетевший порыв ветра, мешавшего ранее, охотно помог захлопнуть дверь. Рита крутанула в руке связку – будто нож-бабочку – и повторно приноровилась к замку. Снова хруст, снова на два оборота, и быстро замёрзшая рука спешно нырнула в карман чёрного бушлата, прихватив с собой ключи.

Долбанная керосинка тут как тут. Из-за своего роста она, как и во многих предшествовавших тому случаях, не разошлась головой с нижней частью подвешенной у самого входа лампы, отчего та противно брякнула. Лампу, разумеется, уже сто лет, как не заправляли, но она, при этом, исправно пребывала на своём месте, рядом с электрической «сменщицей». Рита работала на объекте не так давно, и местные старожилы – из числа ЧОП-овцев, да и не только – рассказывали ей, что данный «антиквариат» висит здесь из символичных соображений. «Реликвия от злых духов» или типа того. Никто уже не помнил, откуда пошло такое поверье. Не помнили – да и в общем-то плевать. Разве что, слово «реликвия» в употребляемом здесь обороте представлялось не вполне уместным. Впрочем, катилась бы эта лингвистика куда подальше. Правила русского языка Риту не слишком волновали. ЕГЭ для неё закончился уже больше десяти лет назад, а дальше сношайтесь сами со своим «великим и могучим».