Алексей Ахматов - Дело труба

– Жена его. Рядом с ним, такая блондиночка вся из себя. Вы ж ее видели. Он из-за нее и бесится. А тут они еще и переругались. Ну ничего, пусть дома отношения выясняют. А вас как зовут, молодой человек?

Станислав вдруг почувствовал такое облегчение, что ему не хватило воздуха на вздох, и он, судорожно сглотнув, поперхнулся. «Да это фантастичнее любой фантазии!», – отметил он про себя и представился. Через минуту он уже знал, что новую знакомую зовут Ольга, что она младшая сестра Димы, а также что ей безумно надоел брат и вообще чертовски скучно. Напряженный взгляд Станислава потеплел, и он отметил в Ольге и привлекательность, и изящество. Глубокий вырез на груди, нервные руки с колечками, беспорядочно сидящими на тонких пальцах, запах дорогих духов и еще более сильный запах лака для волос. Как и следовало ожидать, его остывшая свинина и согревшаяся водка перекочевали на ее стол, а еще через мгновенье они уже медленно покачивались, обняв друг друга, среди таких же подвыпивших беззаботных пар.

«Приличная фигура», – думал Станислав, осторожно заглядывая в декольте Ольги, вслух рассуждая о Тарантино:

– Его последние фильмы стали занудны. Все просчитывается. Нет новизны, поворота.

Понятно, что она тут же стала восторгаться Траволтой:

– А вы видели его глаза…

Он прижался к ней плотнее, ощущая тепло кожи под прохладным голубым шелком ее длинного платья. Мизинец легко сдвинулся ниже талии, нащупав тонкую резинку. Едва заметно надавив на эту дорожку, Станислав медленно повел по ней мизинцем к позвоночнику. Ему показалось, что она это почувствовала.

– Дэнс, дэнс, дэнс, – произнесла она тут же, не то упоминая роман Мураками, не то призывая Станислава танцевать энергичнее.

Он наклонился к ее розовой, изящно закрученной раковинке уха и пропел шепотом, с трудом удерживая в голове мелодию, перекрываемую ресторанным ансамблем:

Над каштановым побегом

В переплетах Мураками

Я люблю тебя огромным небом,

Я хочу любить тебя руками…

– Я люблю Сурганову, но Арбенина мне нравится больше, – проворковала Оля.

– А я не люблю всю эту братию, – отозвался Станислав – И голоса есть, и музыка неплохая, и энергия, и подача. Но текста осмысленного нет. Смысла глубокого.

– А он нужен? Ведь песни-то красивые.

– Подача красивая, а слова так себе. От балды. Захотели – так спели, захотели – сяк. Смысла никакого. О чем поют, не ясно. А из песни слов не выкинешь.

– Да ты просто бухгалтер какой-то, – начала уставать от разговора Оля, – в песне не слова надо считать, а…

– А что?

– А любить этими, как их, ушами, вот!

Они рассмеялись, тесно прижавшись друг к другу.

«Да, – подумал Станислав, – какое окончание вечера сулит нелепая неприятность в его начале».

Его мизинец наконец доехал по еле заметной дорожке до позвоночника и осторожно двинулся вниз.

Ресторанная песня оборвалась так же внезапно, как началась. В голове еще звучали последние слова припева…

Станислав очнулся за своим столом с окончательно остывшим шашлыком и беспомощно оглядел зал. Потные, раскрасневшиеся пары, умаявшись, расходились по своим местам. Ему было мучительно видеть, как пространство между ним и ревнивцем, которого он уже назвал про себя Дмитрием, освобождается, словно для решающего боя.

«Какой бой? – с неприязнью подумал он. – Что же делать? Когда этот идиотизм закончится?»

Песня длилась всего минуты три-четыре, решил он, следовательно, до разрешения конфликта оставалось еще минута.

«Последний глоток», – подумал он и, взявшись за графинчик, краем глаза заметил, как виновник его беспокойства решительно встал и направился к нему. И Станислав разом успокоился. Он сам удивился овладевшей им уверенности.

«Что ж, – успел подумать он,– за это время я уже видел его беспомощность, был свидетелем его унижения и даже станцевал с его сестрой. Теперь его черед. Все, что с нами происходит, происходит в голове. Только в голове».

Размышляя таким образом, Станислав налил себе водки и выпил, уже неторопливо и со вкусом. Не дожевав остывшее мясо, он встал, аккуратно поправил розовую салфетку, и, огибая вновь собирающиеся танцевать пары, двинулся навстречу судьбе.

– Что тебе надо-то, любезный? – баском спросил он подошедшего. – В туалет, что ли, пойдем?

В самом начале 90-х наступило скудное время очередей и талонов, но день рождения жены удалось-таки провести вполне достойно. Были и праздничный торт, и водка, и даже красное вино. Праздник отшумел и гости разошлись, когда в передней раздался звонок.