Алексей Ахматов - Дело труба

У меня за этот период женщин с десяток сменилось. Ни с одной ничего серьезного. Если постель не серьезным чем-то считать. Спали, и разбегались в разные стороны. О любви не говорю, даже ласки в этих женщинах я не встречал. Они выполняли свою работу. Все это чушь собачья. Обычные человеческие отправления. Ничего более. Да я и не знал тогда, что бывает что-то более. Мне хотелось есть – я заходил в кафешку, хотелось спать – ложился в кровать, хотелось секса – шел, если были деньги, в массажный кабинет, выбирал сразу двоих девушек (это лучше, чем с одной, причем, не в два, а раз в десять), ну и так далее. Желание существует, чтобы его удовлетворять.

Так прошел год. Чтоб я хоть раз вспомнил о Свете за это время! Несколько раз заходил к Юрию. Раз пили водку. Другой раз – чай. Она промелькнула как-то из-за двери. Сказала, что голова болит, что она не выйдет. Как-то просидела с нами до глубокой ночи. Резались в покер. Ставки были смехотворными. Часов за пять, беспрерывно проигрывая, я просадил не больше двадцатника. Я вообще не шибко везучий. Да и карты – одно из самых дебильных, после занятия спортом, времяпрепровождений.

Началось все ровно через год после нашего брудершафта. Я пришел домой пьяный с очередного фуршета в Доме журналистов. Был где-то первый час ночи. По телеку ничего путного не шло, и я уже собрался расстилать постель, как вдруг (удивительно пошлый литературный прием, если только дело касается литературы, а не правды жизни) позвонили в дверь. Я вяло открыл. В проеме двери стояла Светлана. Ничего не екнуло в груди у меня. Ничего не шевельнулось. Раз пришла Света, значит что-то нужно Юре.

– Вот, тут супруг просил передать, – она протянула здоровенный том «Звезды философии» Павла Таранова.

Юра с неделю донимал меня какими-то справками из жизни сапожника Беме. Зачем-то ему понадобилась информация по Каббале. Поспорил с кем-то, что ли? Я дал ему это несколько бестолковое издание. И он им, похоже, удовлетворился полностью.

Разумеется, я пригласил ее войти. Во лбу у меня было грамм четыреста водки и бутылочка пива. Этого достаточно, чтобы изображать галантность и мгновенно реагировать на женский пол от 14 до 50 включительно. А передо мной стояла молодая красавица. На кухне я предложил ей на выбор чай, водку, настоянную на лимонных корках, и бутылочку «Бочкарева» из холодильника. К моему удивлению и радости, она выбрала второе. Разлил водку в две рюмки, вполне отдавая себе отчет в том, что могу перебрать, и чокнулся с ней. Закуски в доме не было никакой. Я принялся было суетиться, проверив все шкафчики, но на тот момент у меня не было даже корки хлеба. Она остановила меня, сказав, что есть совсем не хочет. Я придвинул табурет к ней ближе. Потом еще ближе. Говорили о ее сыне. О том, что ей живется тоскливо, что муж все больше пьет. Я придвинулся совсем вплотную. А что мне еще оставалось? Ночь, алкоголь, я и она – все составляющие этой формулы в сборе и удивительно согласованы между собой. Мгновенно вспомнил брудершафт. Предложил еще раз пересилить наше выканье. Как в плохом кино. Но что плохо для кино – сказочно для пьяного реалиста.

Господи, как мы целовались в этот раз. Без посторонних глаз, без опаски, что сейчас докурит Юра. Как она обнимала меня, как ее пальцы вибрировали в моих волосах, как судорожно билось в груди ее дыхание. Ничего подобного еще не происходило со мной, хотя мне казалось, что человек я в этом смысле вполне искушенный. Нам не хватало воздуха, мы словно пловцы выныривали на поверхность, шепча имена друг друга, чтобы через мгновение погрузиться в абрикосовую мякоть нового поцелуя. Время от времени я пытался пробраться под ее кофточку, но она всякий раз останавливала меня. А я не настаивал, боясь спугнуть это чудо, нежданно обрушившееся на меня, словно внезапный ливень. Иногда мы ненадолго прерывались, выпивали по рюмке водки и снова тянулись друг к другу.

Один раз я сделал настойчивую попытку затащить ее в постель, для убедительности даже сказав, что у меня есть презервативы, на что она ответила, что этого не нужно, и она не хочет ничего подобного.

Мы процеловались, не совру, часов до семи утра. Начало потихоньку светать, она заторопилась домой. Только тут я поинтересовался, что она скажет о своем отсутствии дома.

– Юра в командировке. Приедет к девяти. Мне надо идти.

Я был в таком обалдении, что даже не предложил проводить. Она исчезла так же внезапно, как появилась. Изнеможённый, я рухнул на кухонный диван. Возбуждение было никак не снять. Голова кружилась, тело охватил озноб. Через пол часа меня стошнило.