Андрей Храбрый - Поколение «все и сразу»

– Завтра на работу. Я встану в полдевятого, уйду в девять.

– В клинику устроился?

– Конечно. Дали рекомендацию, – не без гордости заявляю я, сводя брови, чтобы казаться более значимой персоной, чем есть на самом деле.

– И где же она?

– На Чкаловской.

– Далеко. Это сколько ехать?

– Минут сорок на метро.

– Но это очень далеко, – неустанно повторяет Рита, как будто это ее заставляют каждый день ездить на Чкаловскую…

– Ничего страшного. Сел и поехал. Прошелся пешком. Не так уж и далеко. Все очень близко. Питер – маленький город. Городишко, – невозмутимо стою на своем я.

– Ну не знаю. Я бы подыскала что-нибудь поближе. Рядом с домом …

– С домом? – Искренне удивляюсь я. Какое странное слово: дом. Дикое, чужеродное, незнакомое, колючее… – У меня нет дома.

– Да как же это нет! – Еще чуть-чуть, и она замашет руками, забрызгает слюнями. – Как же нет! А для кого я купила комнату? Для чего я тратила деньги, выселяла людей…

– Я не хочу жить в коммуналке…

– А где жить-то собрался? – Один из тех вопросов, из-за которого мои отношения с родителями напрочь разрушились. От тети я редко получал упреки, но сегодняшний день – настоящая катастрофа. Переезд ничьи нервы не щадит. – У меня? Нет, уж извини, я согласилась приютить тебя на несколько дней, но… Не всю же жизнь тебе со мной быть! У меня своя личная жизнь, у тебя должна быть своя.

– Я думал снимать…

– Тоже мне. Нашел ерундой заниматься! Денег, что ли, так много? Я зачем тебе комнату покупала? Живи в комнате, и не надо ничего снимать. Думаешь, я не жила так? Думаешь, родители твои обошли стороной коммуналку? Да, буду соседи под боком – ничего страшного в этом нет, поздоровался и вернулся к своим делам…

– Коммуналка – это позорище и нищета…

– Ну, – засмеялась она, задергавшись, как в припадке, – когда вот будешь много зарабатывать, тогда и снимешь, – и в этом она была права со всей точностью. Снимать даже однокомнатную квартиру – не дешевое удовольствие. – В любом случае, это более чем нормаль. Все проходили через этот этап…

Но я не хотел, я не считал коммуналку нормой, я не считал, что дети должны непременно повторять судьбу родителей, проходить через те же пороки, что и они. Я не хотел заселяться в нищету, не хотел… Ну кто там может быть? Алкаши? Самое неблагоприятное население? Люди, которым абсолютно наплевать на собственную судьбу? Кто так и не узнал об амбициях? Кто не понял, что люди могут ставить цели? Кто и не думает обогащаться знаниями и окутывать себя высоким и тонким? Идеальнее места, чтобы загубить себя, не найти.

Ночь тихо подкралась со спины неловким воришкой. Я постелил на диване в гостиной, после душа сразу же накрылся одеялом, прихватив телефон, чтобы набрать сообщение Ларисе. В ответ – пустота. В ненужном ожидании с закрытыми глазами я кручу карусель мыслей в голове. Одиночество накрывает с такой яростной силой, что от страха невольно сковывается тело. Не хватает только сцепить колени где-нибудь в углу… А каково же остаться один на один со всем, что имеешь, со всеми заботами, страхами и истериями в пустом помещении, где собственный голос отзывается эхом? В предстоящем радостей мало, и не внести в него светящие счастьем портативные осколки, потому как не завалялись они в карманах или в сумке…

Около часа промучившись подобием бессонницы, в преддверии ненужного чуда я проверяю телефон в последний раз. Нет, она не ответила, даже в сети не засветилась. Ждать далее, жертвовать сном, исцеляющим, ободряющим, перемещающим на страницу “завтра”, – юношеская наивность. Я накрываюсь с головой и как можно плотнее укутываюсь в одеяло. Еще восемнадцать минут до часа ночи. Плотные шторы запахнуты. Комната погружена в такую темноту, что черные мешки под глазами будто бы сливаются с ней, исчезая. В этой неразберихе чудится всякое. Жизнь тихим вором куда-то проскакивает во вне, в четвертое измерение. В этой темноте под плачущий блюз в сознании пролетают, сбрасывая на мозги дождевые капли уныния, обрывки памятных дней…

Утро выдалось невзрачным. Пение будильника с непривычки капает на мозги раскаленной лавой. Голова гудит. Торопиться охоты ни малейшей, а идти куда-то – тем более… Я наскоро завтракаю остатками ужина, затем, накинув на себя вчерашнюю одежду, выхожу; тетушка закрыла за мной дверь, недовольно поглядывая на меня сонными глазами проснувшейся посреди белого дня совы. В воздухе еще держится приятно освежающая прохлада. Яркие лучи раннего солнца растворяются в зеленых листьях, отчего деревья кажутся светящимися с мятыми поверхностями шарами, прикрепленными к земле коричневыми столбами. Впереди вытянулась целая шеренга этих маленьких чудес природы, ограниченная человеческой деятельностью…