Евгения Антонова - Я тебя вижу

– И ты туда ходил? – спросил Стасик с недоверием в голосе.

Парень тут же, одной рукой держа самокат, второй рукой стал расстёгивать свой рюкзак. Пошарив там немного, достал тёмную дверную ручку с зеленоватыми пятнами.

– Латунь! Восемнадцатый век!

– Ого…

Стасик, конечно, был поражён, но никак не мог определиться, чем именно: не то прогулкой по заброшенной инфекционной больнице, не то тем, что этот чудик притащил оттуда несколько латунных ручек. Пяти минут не прошло с момента их «знакомства», а он уже устал удивляться.

– Ты откуда знаешь, что восемнадцатый век?

– Да я так, примерно, – дёрнул плечами парень. – Если не купят как антиквариат – сдам в цветмет, всяко прибыль.

– Ладно… А как ты узнал, что я не местный?

– Ну так ты же только что сказал.

– Когда?

– Вот прям щас, когда только что спросил.

Он издал короткий смешок, который можно было расценить и как нервный, и как неуверенный.

– Но ведь ты первый предложил мне тут «всё показать», как будто на мне написано, что я…

У Стасика зазвонил мобильный телефон. Новый знакомый показал Стасику пятьсот рублей и на самокате поехал к лотку с мороженым.

– Мам, привет. – Стасик поднял трубку. – …Ну откуда я знаю, результаты только через неделю… Сам я пока никак не думаю… Нормально. Ну мам! – Стасик вздохнул, закатывая глаза. – Извини… У меня ещё никакой компании нет, ни сомнительной, ни… обыкновенной.

«Сколько, интересно, ему лет», – думал Стасик, наблюдая, как его новый знакомый покупает два мороженых, фигурные разноцветные леденцы и лимонад. Удерживая ногой самокат от падения, одной рукой он расстёгивал рюкзак и складывал туда лимонад с леденцами, второй рукой расплачивался с продавцом. Получив сдачу, он закинул её в основное отделение и взял освободившейся рукой два мороженых. Со стороны казалось, что он жонглёр.

– Если по баллам пройду – останусь в общежитии… Ма-ма! – Видя, что парень на самокате возвращается, Стасик поспешил закончить разговор: – Я вечером позвоню.

«Не попадай, пожалуйста, в сомнительные компании», – сказала мама, и Стасик сразу же подумал о том, что его спутник с самокатом всё ещё находится в разряде «незнакомец» и, скорее всего, как раз попадает под «сомнительную компанию».

– Тебя, кстати, как зовут? Меня – Стас.

Стасик протянул парню руку.

– Меня все называют Гаврохой. – Парень пожал руку в ответ и издал нервный смешок. – Говорят, что из книжки, но я не читал.

– А на самом деле?

– Да прилипло уже, зови так.

Стасик только пожал плечами – «ну ладно, бывает».

– Куда пойдём?

– А хэ-зэ. Куда глянется.

Гавроха коротко усмехнулся и, закинув рюкзак на плечо, прибавил шаг. Следуя его непостижимому внутреннему компасу, ребята вышли из парка и пошли по узенькой улочке с высокими старинными домами.

В экзаменационной суете Стасик так и не успел как следует осмотреться и познакомиться с городом. Он шагал за Гаврохой, не слишком задумываясь, куда они всё-таки идут, и по возможности разглядывал всё вокруг. Почти все старые дома в центре были украшены вензелями и лепными узорами, и на каждом обязательно красовались барельефы человеческих лиц. Некоторые спокойно смотрели с высоты, другие же корчили гримасы, но и те и другие казались Стасику немного жутковатыми. Некоторые здания были увенчаны башенками с круглыми окнами, в некоторых из них можно было даже заметить человеческое присутствие. «Круто, наверное, жить в башне», – подумал Стасик, и словно прочитав его мысли, Гавроха спросил:

– А ты щас это, ну… В общаге живёшь?

Гавроха чуть прибавил шаг, не переставая при этом обшаривать взглядом каждый закоулок вокруг.

– Типа того, – ответил Стасик, и, чуть помолчав, продолжил: – Я иногородний, так что на время вступительных экзаменов предоставили временно комнату. Если поступлю, то поселят уже на постоянку, может, даже в какое-нибудь другое место.

– А я вот после школы работать пошёл. На завод.

Стасик бросил на Гавроху недоверчивый взгляд: такой щуплый – и на завод. Но Гавроха не обратил на это никакого внимания. Он словно существовал на своей волне, равнодушный к суждениям других людей о нём.

– Если хочешь, можешь пожить у меня в мастерской, там свет-вода-отопление есть. Типа убежище моё.

– Ты живёшь в убежище?

– Нет, я живу дома, а убежище – это чтобы не отвлекал никто. Ну и там я храню всякие штуки…

– Типа дверных ручек?

– Не, что-нибудь более ценное.

– А не боишься меня пускать? Если я что-то украду?