Ирина Сотникова - Приглашение на бизнес-ланч

Я почувствовал себя опустошенным. И, смешно сказать – брошенным. Ощущение стало непередаваемо гадким. Черная дыра разрослась до гигантских размеров, поглотив мое благостное настроение окончательно. На ослабевших ногах я дошел до стоянки, сел в свободный флайер, ввел данные и погрузился в гипносон. Очнулся я на площадке своего особняка, вышел, потянулся всем телом, отправил флайер обратно. Неприятное ощущение от встречи с незнакомкой сгладилось, черная дыра затянулась. Осталось недоумение – разве можно вести себя так демонстративно? Это противоречит правилам.

Вечером, отдыхая с вином на балконе, я снова стал думать об этой женщине. «Вероятно, она из тех, кого после ближайшего планового тестирования отправят в изолятор. Так зачем обращать внимание на пациентов с пограничным состоянием? А у нее ведь явные когнитивные нарушения, но это уже не моя проблема, я давно стал выше этого. Человек, взявший на себя смелость продавать счастье, априори должен быть счастливым и спокойным».

Но беспокойство не покидало. В мозгу будто поселился маленький мерзкий червячок, который медленно и методично стал подгрызать мою уверенность в себе. Как будто старуха обвинила меня в малодушии. Причем, обвинила жестко, не щадя мои чувства. Но как она посмела? Такое отношение было сродни убийству, только не физическому, а эмоциональному, любое пренебрежение в нашем обществе было запрещено. С другой стороны, что я смогу теперь доказать – на камеры наше взаимодействие не попало. Взгляд? Пара ничего не значащих фраз? А, может, эти фразы просто упали на подготовленную почву в нужный момент, когда я был особенно слаб? И тогда, получается, дело во мне?

Прошло немного времени, и меня стали раздражать пустые одинаковые глаза восторженных поклонников, радостное выражение их постоянно удовлетворенных лиц. Случайно выяснилось, что были и недовольные – многие задумывались, размышляли, и… молчали, опасаясь принудительной коррекции. Эти данные я получил из отчета своего лаборанта, хотя до этого его отчеты никогда не читал – он занимался девиациями, меня это не интересовало. Возможно, это были единичные случаи, естественный отбор, которым я объяснял право сильной личности без сомнений идти вперед не обращать внимание на отклонения. Возможно… И все же я стал задумываться. И наблюдать.

Я, Камиль Алари, был нужен всем, мой стереофон звонил постоянно. Это я ощущал по едва заметной вибрации, которая тут же прекращалась – вызовы переадресовывались моим секретарям. Когда вибрация становилась более настойчивой, я понимал, что звонок личный. Тогда я нажимал на панель, видел собеседника, повторное нажатие запускало процесс видеосвязи. Но самого важного звонка, которого я ждал уже много недель, по-прежнему не было.

В мегасити Москва разгорался и набирал силу новый июньский день. Я шел по Крымской набережной, никуда не торопясь. Высоко в небе с легким шелестом проносились бесшумные флайеры, похожие на птиц. Цвели липы, их пряный аромат слегка кружил голову. Летнее небо было голубым и каким-то особенно чистым, будто умылось на рассвете.

За памятником древнему императору Петру Первому высотные здания уникальной старинной архитектуры чередовались с небоскребами, но это никак не портило город – наоборот, добавляло ему особый шарм, приправленный давно забытым колоритом прошлого. Это было время паломничества туристов, веселых гуляний, пикников, научных симпозиумов, конференций, фестивалей – всего, что собирало людей в определенное время в определенном месте, предназначенном удивлять и завораживать. Такой была Москва в начале июня последние три столетия – традиционно-веселой, праздничной, яркой.

Я решил выпить кофе и свернул к ресторанчику под натянутым тентом. В последнее время я слишком много думал, предпочитая одиночество. Это было плохо, неправильно и …опасно – моя растущая социофобия свидетельствовала о явных личностных проблемах.

– Но каких? Неужели я, профессор психологии, не способен их отследить? А, может, наоборот, я уже давно понял нечто важное и боюсь, что новое знание меня убьет? Но что это за знание, если нет никаких оформленных четких мыслей? Откуда угроза? Почему не отпускает тревога? Кто способен разрушить мой устоявшийся и такой комфортный мир?

– Никто. Только я сам. Если буду так много думать. И сомневаться в себе.

Я устроился за самым дальним столиком. От общего зала меня отделяла зеленая стена ниспадающих лиан, но зато хорошо были видны люди. За ними всегда интересно было наблюдать. До недавнего времени. Сейчас интерес пропал, прохожие казались мне одинаково беззаботными, пустыми. Это было очень и очень плохо, ведь именно горожане являлись главным источником моих исследований и доходов. Я просто обязан был их любить.