Нежина Александровна - Ирина

Просаживая подряд пятую партию, на пролезание под лавкой, и злясь на это, – обычно чаще проигрывал он, я спросил:

– На самом деле, «порубили бы в капусту»?

– Был бы приказ – порубили… – и, объявляя мне «мат», продолжил. – Этот же вопрос на следующий день я задал старшине. Он сказал, что не повел бы ребят на такое, напомнил, как вечером отрабатывали маневры отхода. Оказывается, с начальством было условлено, об этом знали командиры взводов, стоявшие правофланговыми: если на нас нападут – жестким каре, отбиваясь, мы отходим к воротам, и в зону вводят батальон спецназа с бронетехникой. И была бы там натуральная кровавая каша, а не воображаемый капустный салат.

Утром капитана вывели из камеры. Вернувшись к обеду, он высыпал из пакета на стол кучу деликатесов.

– Питайся… – и развалился на койке, блаженно улыбаясь.

– Что празднуем? – я ворошил продукты, выбирая что повкуснее. – Не вижу «огненной воды»…

– По режиму не положено. А празднуем прощание – завтра отбываю…

– На этап, что ли?

– Какой этап… Ты знаешь, кто приехал ко мне? Петрович, тот самый старшина, с полковником ГРУ из Питера.

– Не хило… Каким это ветром?

– Дружба, Василий, дружба… – первый раз он назвал меня по имени. – Когда друг узнал, что я в тюрьме, сразу поехал в Питер, и, хотя Алексей Петрович уже в отставке, связи, как видно, остались…

– А полковник тут причем? – захрустел я проперченной куриной ножкой.

– За несколько месяцев до «дембеля» меня вызвал старшина. Выяснив, что конкретных планов на жизнь у меня пока нет, он предложил: «Для тебя есть возможность стать профессиональным разведчиком: потомственный военный, знаешь языки, и морская пехота – не фунт изюма… Мой первый боевой командир, сейчас – генерал-лейтенант ГРУ, просил направлять к нему таких «орлов». За все время ты – лишь третий. Те, двое, уже высоко взлетели».

Через две недели в неприметном здании под вывеской градостроительной организации дотошный майор, знакомясь со мной, только что рентгеном не пользовался… Я был зачислен на подготовительные курсы, и в январе следовало прибыть на учебу в Москву.

Капитан откинулся на подушку – его радужное настроение улетучилось.

– И что же ты забыл в милиции?

– После колхоза я получил внеочередной отпуск и застал маму совсем больной. Оставлять ее одну было нельзя… Старшина отнесся к этому с пониманием, сообщил куда надо и поспособствовал быстрейшему «дембелю». Потом, заочно, школа милиции, и Лида…

– Ты великий мастер увиливать от ответов или про полковника нельзя говорить?

– Полковник – это майор, который раскладывал меня на составные части перед зачислением на курсы…

– Выходит, тебе опять сменят фамилию?

– Если так будет… – он задумался, – если так будет, больше всего меня согревает возможность, хоть иногда, навещать их на кладбище…

На следующий день, к вечеру, дежурный распахнул дверь.

– Иванов, на выход, с вещами.

Он ушел, не оглянувшись.

* * *

Не добившись от меня нужных показаний, следователь явно нервничал, и в его напускной доброжелательности появились угрожающие нотки.

– Тебе, по-видимому, скучновато живется, может перевести в общую камеру? Повеселее будет… Только вот не знаю, куда тебя определить: в «обиженку» или к блатным.

Он прекрасно знал, что в любой из них со мной покончат: «обиженные» – за свое, блатные – за свое. Мне уже было всё равно: кашляя чистой кровью, я рвал простыни на платки и понимал, что «финиш» не за горами.

Перед очередным допросом, разложив свои бумажки, он поднял двумя пальцами прозрачный пакетик.

– Что это такое? Видишь?

Я вгляделся.

– Вижу, пуля.

– Точно, и выпущена она из охотничьего карабина. Именно она, раздробив плечо охранника, спряталась в нижнем углу подоконника. На это есть соответствующая съемка и заключение экспертизы. Я давно просчитал, что твоих подельничков было двое, и начал искать пулю. Но только когда обратил внимание на слуховое окно в двухэтажном доме напротив и представил траекторию полета – нашел ее, родимую. А на ловца и зверь бежит: вчера Максим Нестеренко, лично, обратился ко мне за разрешением на свидание с тобой. Остановились они с новоиспеченной супружницей в гостинице и уже взяты под контроль. Признаю – в обличье старичка, про которого говорят раненые охранники, Нестеренко сработал чисто. А вот все передвижения мастерицы по стрельбе в тот день – отследим до минуты и карабин найдем. Я даже знаю, где искать. И загремит «сладкая парочка» под фанфары! – он хихикнул, не скрывая злорадства.