Александр Вальман: Караван

– Таня, Танечка, тут такое! – всхлипывал Вадим. – Как мне… зачем всё это…

«Чёрт, – подумал близнец, – ведь страж каравана даже не ранен! Так, получил несколько ударов, подумаешь нос и челюсть разбита, да синяк на затылке, а в остальном целёхонек и выглядит бодрячком».

Вдруг поток солнечного света залил комнату через открытое окно, и близнец увидел, что Навуходоносор стоит рядом с зеркалом, висевшим слева от него на стене.

– Уджант диб туку саг! Ур анх маат шэну диб! Туш ар ири! – закричал Близнец заклятье, и увидел, что оно действует: Навуходоносор стал исчезать. В его глазах появилась растерянность и паника. Он явно не понимал, что с ним происходит. – Сипад эн дип манус ири! Сап шену мунас ра!

Ещё мгновенье – и Навуходоносор пропал. Близнец перевёл дух и посмотрел в зеркало. Из зеркала на него смотрел худой старик, лицо которого изрезали глубокие морщины. Властитель! Несомненно, это он! В его глазах горели кроваво-красные угли, рот искривлён судорожной гримасой, а руки с длинными скрюченными костлявыми пальцами тщетно тянулись к близнецу. А рядом с властителем стоял, тяжело дыша, весь в крови, лучший страж каравана Навуходоносор.

– Так вот оно что! – вскричал, не удержавшись, изумлённо близнец. – Заклятье не прячет стражей, не запирает их в зеркалах! Оно отправляет вас обратно в караван! Как же всё просто! И как ошибался младший Пашхура!

Ведь по заклятью, по его словам, следом за стражей и я, мы, близнецы, пройдём в караван и встанем рядом с властителем! И всё, всё будет кончено. Как же ты ошибался, младший Пашхура! Но не сейчас, я ранен, да и властитель видит меня… А сейчас Таня…

Тут он увидел, как зеркало покрылась туманом, и из этого тумана возникла рука мощным предплечьем, с вздувшимися венами, и рука эта держала цепкими пальцами меч, сильно похожий на кинжал с широким лезвием. Сильным уверенным взмахом эта рука, рука Навуходоносора, метнула кинжал, и близнец взмахнул своим мечом, пытаясь остановить полёт кинжала, но не попал.

Близнец обернулся и понял: этот бой он проиграл! Высокая деревянная спинка дивана остановила полёт кинжала, который, пройдя через шею Вадима, отсёк его голову и глубоко застрял в дереве. Тело Вадима завалилось в кровь, на разрубленное тело этой девицы, как её… Светланы, а его голова покоилась на широком лезвии кинжала, точно голова Локсодорма на блюде, в то утро, когда близнец расправился с воинами каравана.

Он бросился назад, к дивану, телефон лежал тут же на кинжале, рядом с головой Вадима. И из динамика слышался голос Тани:

– Милый мой, любимый всё будет хорошо, всё наладится. Я знаю, что мы сделаем, мы спасём тебя…

Близнец взял трубку в руку, и услышал, как в замочной скважине поворачивается ключ. Похоже, опергруппа, которая страховала свою сотрудницу на разный непредвиденный случай.

«Вот молодцы, – подумал близнец, – и минуты не прошло, как она звонила. Только вечность канула».

– Таня! Я друг Вадима, – сказал близнец в трубку взволнованным голосом, – Вадима только что арестовали. У меня для вас его письмо. Приходите завтра к восьми утра к нему на квартиру, я буду там вас ждать.

Он раздавил телефон пальцами и взглянул в глаза вбежавшего в комнату оперативника, который остолбенел от увиденного количества крови и разрубленных тел.

«Как же ты ошибался, младший Пашхура, – горько подумал близнец, – всё оказалось так просто!»

Он сделал шаг и скрылся в темноте.

Повелитель Хаммуил появился на верхнем ярусе обходного моста, освещённого множеством нещадно чадящих маслом лампадами, и остановился у арки коридора, ведущего в следующий зал через толщу скалы. Ему открылся общий вид города, выдолбленного в скалах, где тысячи лет караван ждал своего часа.

Огромное пространство, сплошь заполненное низкими каменными строениями, более похожими на норы, чем на дома. Жилища рабов и погонщиков. И только изредка среди унылых и однообразных построек попадались длинные деревянные бараки – казармы стражников. Кое-где горели костры у входов в это подобие домов: там жили погонщики. Рабы же не могли разжигать огонь, и появлялись из своих нор только по надобности господ или когда звучал колокол кормёжки. Повелитель знал: соглядатаи донесли, что там, в норах, рабы вырыли целую систему ходов со своими залами и переходами. Вся скалистая порода под казематами выдолблена и изрыта длинными, уходящими вглубь и в разные стороны туннелями.

Именно там, глубоко в недрах гор, куда опасались спускаться даже лучшие командиры со своими отрядами стражников, зрело глухое недовольство и яростная озлобленность тех, кто все эти века держал караван на своих плечах. И раз в триста или пятьсот лет обезумевшие толпы рабов выплёскивались из этого котла в подземный город, сметая всё на своём пути. Рабы, вооружённые крючьями, кувалдами, лопатами и другим подручным инструментом, не имевшие опыта рукопашных боёв и не знавшие тактики ближнего боя, были обречены ещё до того, как пехота стражи вставала на их пути.