Алексей Дьяченко - Шалопут

Услышав всё это о себе, Уздечкин искренно, так, как может сказать только ребёнок, заявил: «Хочу быть президентом!».

– Так откуда он взялся?

– Не торопитесь, прекрасная леди. Наберитесь терпения и слушайте. Было это на Преображение Господне, в ночь на девятнадцатое августа, в прошлом, девяносто шестом году. Пал Терентич и Анна Тихоновна готовили борщ. Старушка резала капусту, морковку, лук. Терентич натирал свёклу на тёрке, тушил её в растительном масле на маленьком огоньке. И удался у них борщ на славу. Жалко было есть. И сказала жена мужу: «Паша, милый супруг мой, сколько сил, сколько любви в него вложено, неужели всё это взять и в навоз превратить? Давай, не станем есть его, хотя бы до утра. Он для меня всё одно, что живой». А Никандр к тому времени, будучи совершенно пьяным, уже ввалился в незапертую квартиру и подслушивал разговор старухи со стариком. Уздечкин дождался, пока пенсионеры легли спать, съел борщ, разделся и обмазался остатками оного. Свеклой подкрасил щёки и разбудил сердешных. «Я, – говорит, – сынок ваш. Зовут меня Борщ, а отчество Павлович. Зародился я на кухне, у вас в кастрюле, в любви и взаимном согласии. Теперь кормите, одевайте, обувайте меня. Я ваш законный сын». Павел Терентьевич за молотком потянулся, а у Анны Тихоновны что-то в сердце шевельнулось. Признала в Никандре своего сына. И стали они жить втроём. Время проходит, Уздечкин живёт у стариков, ест, пьёт, горя не знает. Да наскучила цыгану домашняя жизнь. Выпил как-то за ужином лишнего и говорит: «Дай-ка, мама, сыну титьку пососать». Тут его и выгнали. Сам он из цыганского села под Ужгородом. Хороший работник, но только ветер в голове. Ни документов, ни дома, ни семьи. Смотрю, старается, думаю, пусть живёт.

– Нет, не так.

– А как?

– Во-первых, Никандр с Малоярославца. А было всё так. Детей у Павла Терентьича и Анны Тихоновны не было, заскучали крепко по этому поводу старики. Павел Терентьевич вернулся с огорода, принёс картошку и свёклу. У них же в овраге приличный огород, земляночка для хранения инвентаря. Сварили борщ и стали вслух мечтать: «Понюхай, какой душистый. Он словно живой. Если бы ожил, то стал бы нам вместо сына». Легли спать, а подслушавший разговор Никандр, съел целый котёл одним махом, да там же, у плиты, на полу, и уснул, свернувшись калачиком. Утром дед с бабкой вышли на кухню, а там лежит голый мужик, весь в засохшей грязи. Лицо в свекле измазано, глаза блестят весельем и радостью. Они спросили: «Кто ты?». Голый человек ответил: «Я сыночек ваш. Я тот борщ, который вы вчера сварили» и кинулся лобызать стопы ног родительских. И рассудок у стариков помутился. Поверили цыгану. С неделю он жил у них на правах сына, а потом…

– Что потом?

– Выпил с тобой и со смехом отрекомендовался, как существо, принявшее человеческий образ из сваренного в кастрюле борща. И ты его от стариков забрал.

– Ну, вот. Всё знаешь из первых уст.

– Я думала, ты расскажешь интересные подробности.

– Не расскажу. Тебе лучше меня всё известно.

– Лучше, но не всё. Откуда Влад появился? О нём я ничего не знаю. Молчал, как партизан.

– Не партизан, а дезертир твой Влад. Бросил военную часть во Владивостоке. На перекладных добрался до Новосибирска, а оттуда в вагоне багажного поезда, если память не изменяет, за номером девятьсот третий, приехал в Москву. На станцию Москва-Товарная-Рязанская. И стал в общежитии железнодорожников, где я работал вахтёром, промышлять воровством. Поймал я шустрого парнишку и взял к себе.

– Влад из Владика?

– Да. Хорошая работа у меня была, ни о чём голова не болела. Удивительные люди на железной дороге работают. Ни одного подлеца, все сплошь из чистого золота.

– Чего же ушёл?

– На их светлом фоне узрел свою нравственную нечистоту и счёл невозможным далее там работать. А на деле – Лев Львович твой предложил отремонтировать подвал и устроить там ломбард или филиал комиссионного магазина. Поделился я этим планом со Сморкачёвым, тот вызвался ремонт сделать, мебель на горбу таскать, так и прижился. Да, чуть не забыл. Позвонил мне претендент на целительство. Ну, помнишь, целитель?

– Какой целитель? – растерянно переспросила Нина.

– На вакантную должность в медцентр.

– Я думала, ты остыл, успокоился, – разочарованно произнесла Начинкина.

– Посмотреть-то можно, – виновато оправдывался Василий, – а может он не шарлатан, а самый что ни на есть настоящий.

История была недельной давности. Нина, как хозяйка медцентра, дала разрешение на замещение действующего целителя Валентина Валентиновича Мартышкина. А произошло это так. Грешнов был в гостях у Начинкиной. Выпивали, танцевали. В танце разговаривали.