А знаешь, Аркаша, только в зрелом возрасте я понял путь – великий управляющий! А также то, что тех, кто имеет большую цель, жизненные невзгоды не собьют с пути, а удачи и неудачи одинаково продвигают его вперед.
– Как это неудача может продвинуть вперед? – спросил недоуменно Аркадий.
– Ну, вот пример: допустим наш автобус набит пассажирами, а ты стоишь в середине автобуса и тебе пора выходить, но стоящие впереди тебя люди выходить не собираются. Что делать? Прикладывая невероятные усилия протискиваться вперед? Не факт, что это удастся. Но вот автобус тряхнуло несколько раз на плохой дороге. И ты смог подвинуться к выходу. Вывод: если жизнь трясет нас, мы можем продвинуться в ней. Конечно, когда знаем, где выход.
– Это правда, – вновь вмешался в разговор сосед слева с интеллигентным лицом, в очках с толстыми линзами в модной оправе. – Иногда думаешь: «опять откуда-то несчастье свалилось», а со временем понимаешь, что это было счастье, потому что позволило избежать больших неприятностей. Только я тоже не пойму, как путь может управлять человеком? Кстати, меня зовут Василий Иванович.
– А меня Юрий Гаврилович. Постараюсь объяснить, Василий Иванович, – ответил я, видя с какой жадностью впитывает каждое слово Аркадий. – Я уже говорил, что Батя, освоив профессию, стал первоклассным специалистом, но путь, по которому он пошел, требовал других знаний. Поэтому ему пришлось, без отрыва от работы, учась в вечернее время, окончить техникум, а затем педагогический институт. Это было трудно выполнить, так как он к тому времени был женат и у него родились дети, а квартиры не было и приходилось жить в домике, когда-то построенным в ограде училища для каких-то хозяйственных нужд. Но как я уже говорил, того, кто имеет большую цель, жизненные невзгоды не собьют с пути, а удачи и неудачи одинаково продвинут вперед. Вся наша жизнь была у него на виду, поэтому он всегда был в гуще наших дел. Порой хватало взгляда его глаз или его улыбки, чтобы изменить обстановку. Ему не нужно было лишний раз употреблять слова, такой уж внутренней энергией он обладал.
– Юрий Гаврилович, оказывается, всё так просто выходит! – впервые назвав меня по имени и отчеству, взволновано произнес Аркаша. – Кажется, я начал понимать. Человек, имеющий свой путь, может не бояться заблудиться в жизни, потому что этот путь им управляет. И ему не страшны неудачи. Так ведь?
Он впервые улыбнулся доброй открытой улыбкой, при этом, обнажив белые зубы, от чего его улыбка стала еще очаровательней.
– Именно так! – сказал я, любуясь его улыбкой и удивляясь тому, как четко и кратко сформулировал Аркадий то, что я так долго излагал.
– А может быть, такой путь и есть путь, предопределенный Господом, и Он управляет человеком, идущим по этому пути! – опять вступила в разговор соседка, повернувшись к нам лицом, теперь освещенным слабым светом лампочек салона, давно уже включенных водителем, и я увидел ее настороженный взгляд, обращенный ко мне.
– Скорее всего, так и есть, – подтвердил я
– Ну, это спорный вывод, – возразил Василий Иванович. – Вы лучше скажите, чем еще особенным отличался ваш Батя от остальных людей.
– Если коротко, то мудростью и талантом управления.
– Можно поподробнее?! – попросил Василий Иванович.
Я взглянул на Аркадия. Он в ожидании смотрел на меня.
– Хорошо, – согласился я. – Вот лишь один из примеров. Как уже я говорил, были мы большей частью из детдомов в возрасте от двенадцати лет и старше, и в училище собирали нас по всей республике. Были среди нас и отъявленные хулиганы, только освободившись от которых директора детдомов смогли спокойно работать. Вот и в училище они почти с первых дней начали нарушать дисциплину, сквернословить и бузить. Однажды нас построили на линейку, и Батя, вызвав из строя самого, казалось, неисправимого из нас, по кличке Буря, строго произнес: – «Вон из училища! Вернешься, когда тебе станет дорога наша Семья», – при этом глаза его сверкнули гневом, а через мгновение уже лучились добрым светом. Слово же «Семья» было произнесено им так, что каждый из нас почувствовал свою причастность к ней… Конечно, как в любой семье, тем более большой, среди нас случались и споры, переходящие в драки, которые продолжались до первого разбитого носа. Обо всем этом знал Батя, но по пустякам никогда не вмешивался, а разумные отношения всегда поощрял своей доброй улыбкой и отеческим словом. И старшие ребята, подражая ему, старались опекать младших, превращаясь в их братьев. Помню, с какой родительской добротой к нам относились даже работники столовой. Вечером, после ужина, а затем после занятий в спортивных секциях, мы вновь голодные бежали в закрытую столовую, чтобы утолить голод. И там обязательно дежурная давала нам хлеб, оставленный для нас поварами. До чего же он был сладок! А ведь как позже мы узнали, идею нас подкармливать высказал Батя, а потом помогал заведующей столовой, которой приходилось разными ухищрениями списывать перерасход хлеба. И во всем, что происходило хорошего в училище, чувствовалась забота о нас Бати.
Читать дальше