Дмитрий Иванов: Марчеканская вспышка (сборник)

Две недели вместе с Шаевичем пролетели в один миг, когда мы с ним подсели на «контрафактные таблетки» – как можно назвать сгоревшие микросхемы, пользуясь молодёжным сленгом. Каждый работник экспедиции, желающий проверить достоверность фигуры речи о повешенном топоре, мог обнаружить нас в геофизической мастерской в клубах папиросного дыма с паяльниками и папиросами в руках, приведёнными в боевую готовность в режиме «штыковая атака». Перед нами стояли две трёхлитровые банки, которые к концу моего испытательного срока наполнились доверху. Одна – окурками, вторая – выкушенными микросхемами. Я поначалу удивлялся, отчего сейсмостанция пришла в такое удручающее состояние. Шаевич усмехался невесело и пояснял:

– Из поля мою «ласточку» вывезли в мае почти в исправном состоянии, только всего и нужно было – восстановить оперативный ЗИП. Я в отпуск ушёл, а Владик поручил ремонт неисправных ТЭЗов [2] ТЭЗ – (типовой элемент замены) – электронный модуль цифровой техники, который может быть заменен обслуживающим персоналом в полевых условиях эксплуатации, т. е. без использования каких-либо специальных и контрольно-измерительных средств этому косорукому чучелу…

Дальше Гена произносил такую тираду, которую я не рискну представить на ваше обозрение из человеколюбия. У него наболело, видно. А вам-то, зачем такие переживания? Сначала я толком не понял, как было дело, но в процессе ремонта проникся полностью, хотя Шаевич при обсуждении темы срывался на нецензурную брань (иногда на странной смеси польского с ивритом) буквально после второй фразы. Не вдаваясь в подробности, расскажу, что мне стало известно.

Ремонтом ЗИПа на «спарку» занимался летом единственный на тот момент инженер геофизической мастерской. Звали этого любимца богов… э-э… Впрочем, не стану акцентировать – его просто звали. Он окончил Питерский электротехнический институт имени Попова с отличием. Был большим умницей. Но только до той поры, пока дело не касалось конкретных дел, связанных с ремонтом электроники. Диагностировал-то прекрасно, но доверять ему паяльник было страшной ошибкой. Он «набычил» настолько ужасающих «соплей» на печатном монтаже, что и нарочно такого не сделать при огромном желании. Но, как ни странно, сейсмостанция даже задышала. И тут горе-ремонтник перевёл её в полевой режим, то есть запитал от аккумуляторов, а не от промышленной сети, и начал прогонку. Но, как говорят в авиации, там, где раздолбай, – там всегда несчастье. В процессе подготовки к тестовому прогону питающий кабель оказался передавленным двумя тяжёлыми стойками, и 24 вольта постоянного напряжения уютно растеклись по всему корпусу станции, вытесняя и подпаливая всё, что встречалось по дороге. Дымовуха была знатная.

Виновник же «торжества» долго думать не стал. Он повыдёргивал все ТЭЗы из стоек, числом около сотни, и трудолюбиво «насоплил» навесным монтажом гору микросхем, даже не удосужившись почистить платы от остатков сгоревших корпусов. После чего доложил главному инженеру о готовности сейсмостанции к новому полевому сезону и убыл на «Большую землю», греть пузо в отпуске. Проверять же свою, с позволения сказать, работу парень не дерзнул. Да и здоровьем рисковать не стал: вот-вот должен был появиться Гена, и тогда за жизнь нашего ремонтника я не дал бы и ломаного гроша.

Шаевич, когда впервые увидел, что сотворила с его детищем «эта жопа с корявыми руками», даже прослезился чуток. Но расслабляться нельзя. Станцию к сезону необходимо готовить в любых обстоятельствах. Таким вот образом мы с Геной и образовали тандем, поскольку для одного подобная задумчивая работа в цейтноте попросту невозможна, а я всё равно до командировки в Северодонецк болтался без дела. И нужно заметить, к моему отъезду на курсы «спарка» вновь приняла человеческий облик с сейсмическим уклоном на все четыре стойки.

Вот такова предыстория моего знакомства с Салеевым. А теперь расскажу о том, как увидел его впервые, и во что вылилась наша первая встреча. Славка как раз уволился из вооружённых сил, где тянул по контракту лямку прапорщика, и искал работу «на гражданке». Поиски привели его в нашу прокуренную богадельню, чтобы, так сказать, выяснить, «что здесь на хлеб намазывают, кроме гуталина». Вероятно (и даже очень!), что Салеев устроился бы в нарождающуюся геофизическую мастерскую, и мы бы задружились несколько раньше, чем это случилось по жизни, но всё дело испортил дотошный Гена. Он начал приставать к Салееву с подначками про «кривые ручки» из-за которых мы с ним, собственно, и сидим в этом табачном чаду с утра до ночи.