Дмитрий Иванов: Марчеканская вспышка (сборник)

– А паять-то вы хотя бы умеете, молодой человек? – спрашивал Шаевич с бесовским огоньком в глазах. – Знавал я одного специалиста в Лабытках, который даже провод залудить не умел. А туда же – электронщик. И тоже из бывших военных.

Салеев обиделся и ушёл. Что он, лох, какой – первому встречному показывать чудеса пайки под микроскопом! Позднее, когда моё знакомство с Салеевым состоялось, я так и не смог помирить его с Шаевичем. Но тут вот что: не хотел пойти на мировую именно Славик. Выходит, кондовая татарская кровь значительно крепче по составу, чем смесь от Шаевича. Не берусь утверждать однозначно, но, судя по всему, именно так дело и обстояло. И лишь смерть Салеева помирила двух антагонистов по жизни. Каждый год мы вместе с Геной ездим на кладбище в день Славкиной смерти и тихонько его поминаем. Каждый по-своему.

История не терпит сослагательного наклонения, будь она хоть всемирной, хоть местечковой. И нет в том нашей вины. В этом наша беда… А может, как раз таки и нет – не беда вовсе. Не стану об этом думать, а лучше попытаюсь продолжить повествование.

Позднее мы ещё пару раз пересекались с заглавным героем моего повествования – до того, как стали друзьями. Сначала ребята с ВЦ подменяли Славку в соседней геологоразведочной экспедиции, когда тот уезжал в отпуск, а оформление документальной части такого замещения было всегда с моим участием. А потом, когда Салеев обосновался в МП «Геотехнология» НПО «Недра», мы частенько сталкивались по производственным вопросам. На этой почве, собственно, и подружились-то.

Вокруг нас бурлила невероятно изменчивая эпоха перемен, и мы бурлили вместе с ней, не уставая радоваться жизни, даже такой временами трудной, что иной раз приходилось выпивать без закуски. Но водка всегда была хорошей и дорогой. Такая уж традиция: времена временами, а стандарт Менделеева [3] Дмитрий Иванович Менделеев, вопреки сложившейся легенде, водку не изобретал; она существовала задолго до него. Тем не менее, на этикетке «Русского стандарта» написано, что данная водка «соответствует стандарту русской водки высшего качества, утверждённому царской правительственной комиссией во главе с Д. И. Менделеевым в 1894 году». С именем Менделеева связывают выбор для водки крепости в 40°. Согласно информации Музея водки в Санкт-Петербурге, Менделеев считал идеальной крепостью этого напитка 38°, но для упрощения расчёта налога на алкоголь она была округлена до 40. превыше всего!

Мой друг Славка Салеев, как ни странно, тоже был маленьким. Глядя на него нынешнего, сказать так совершенно определённо почти невозможно. Это примерно – как утверждать по известной фотографии Альберта Эйнштейна, будто он произошёл от волосатого орангутанга Зигфрида из Гамбургского зоосада конца XIX-го века. Хотя, с точки зрения банальной эрудиции, отрицать сей знаменательный факт со стопроцентной вероятностью также никак нельзя.

Сейчас Слава, по паспорту – Ислям, уроженец города Мелекесса, что в Ульяновской области, – частенько рассказывает мне о своём детстве и отрочестве. Некоторые из его историй довольно забавны, занимательны и поучительны. Попробую передать их в печатном виде со слов и согласия автора.

Итак, передаю слово своему другу Славке.

– Люблю я посещать места моего детства, там каждый старый заулок о чём-то тебе говорит. И пусть застроено всё давно так, что не узнать без длительного анализа, но то и дело выглянет из-за многоэтажек какое-нибудь дерево, которое я сам и сажал в девятьсот мохнатом веке во время субботника, посвящённого началу учебного года… И тогда, тогда пронзит сердце лёгкая грусть, от которой хочется снять очки и достать из кармана носовой платок.

А вот здесь когда-то был деревянный магазин, и возле него сидели на ящичной таре бабульки, торговавшие семенами подсолнуха. Денег на такое баловство родители не давали, и приходилось идти на хитрость. В этом пацанам очень помогал однажды разбитый термометр, за пропажу которого кто-то уже получил по полной программе целую задницу синяков от папашиного брючного ремня. А ртуть-то никуда не делась – вот она, в баночке.

Брали мы двушки ( монеты достоинством в две копейки, жёлтого цвета из сплава меди и цинка, по размеру почти соответствовали десятикопеечной монете серебристого цвета, изготовленной из никелевого сплава прим. автора ) в ртути замачивали, а потом затаривались у старушек семечками. «Посеребрённую» двушку вполне можно было принять за десять копеек, если не присматриваться. Только одна торговка почуяла непорядок. «Ребятки, это медаль, что ли? – спросила. – Чтой-то она у вас сильно отсвечиват». Ну, а мы, понятное дело, отреагировали на вопрос сообразно мальчишеским понятиям – сквозанули огородами, чтобы не догнали, и долго потом на этой улице не светились.