Алексей Гелейн: Прекрасная дама одинокого майора, или Плац, заметенный снегом

«…Да и может ли он вспомнить…»

…Чуть теплая водица, прикинувшаяся супом, радости почему-то не приносит. Она, правда, изобилует картофелем во всех его видах: очищенном и неочищенном, сыром и разваренном, гнилом и мороженом, а так же картофельными червяками, белые одинокие трупики которых заставляют думать о бренности и бессмысленности бытия, – но слишком уж – на мой придирчивый вкус! – насыщена хлоркой. Дело в том, что после сокрушительной победы над вшами – головными, платяными и даже, представьте себе, хи-хи!.. гм?.. неведомыми площицами! – полк давно и безуспешно борется с дизентерией. В хлорке моется абсолютно все: кастрюли, тарелки, миски, половники и прочая кухонная утварь! Еще жирная посуда окунается в крепчайший раствор, в котором распадаются на отдельные молекулярные цепочки даже жизнелюбивые и дружелюбные зимние мухи, иногда – если хватает времени и сил – слегка ополаскивается, а затем снова идет в дело. Все эти дни запах хлорки даже весьма уверенно заглушает запах гнилой рыбы, которым наша столовая пропиталась еще в незапамятные времена. Интересно, что сказала бы по всему этому поводу покойная Елена Молоховец?.. Увы, доподлинно высказывание ее никогда и никому известно не будет, зато нам хорошо известно другое высказывание, а именно – высказывание начальника нашей медсанчасти капитана Павло́ Канюли: «Косточку мозговую не забыли, бойцы?» – ежедневно интересуется он, снимая с супа положенную пробу. Капитан Павло Канюля не скупится на похвалы поварам, лечит солдат ото всех болезней йодовой сеткой и игриво жалуется на то, что печеночка у него последнее время шалит, каналья!.. Ох, шалит! Да и как ей не расшалиться-то при таких вот славных обстоятельствах, а?

Впрочем, в солдатской еде может быть только один плюс – это когда она горячая… Холодный же суп зимой воспринимается как подлость!.. На второе полагались нам в тот день куски ощетинившегося вареного сала с ячневой кашей, ложившейся в желудок скользким липким камнем… Мы же, естественно, предпочитали «кирзуху» – перловку то есть, коея есть – уверяю вас! – наилучший подарок молодой хозяйке, буде вознамерится она связать судьбу свою с каким-нибудь вечно голодным солдатом нашего полка!..

«…Да и может ли он вспомнить!..»

…С газетой у меня сразу не заладилось. Что-то невообразимое стало внезапно твориться с моим русским языком, которым до этого рокового мгновения я так гордился. Первая строчка сатирыпервой вышла более или менее сносной: «То – не бой и не война…» Какое-то время я утешал себя тем, что бои бывают и местного значения, а война – это уже действия совершенно широкомасштабные… Далее, в строке второй сатирыпервой, я одним махом заклеймил себя: «…на бездельников – охота!» И – задумался… Охота напоминала карательную операцию. Да и могут ли быть в армии бездельники? Ни-ни! Ни один рядовой ни одну минуту службы своей без дела не проводит! Ведь священною обязанностью любого начальника в армии как раз и является обеспечение подчиненных каким-либо серьезным и основательным делом, в отсутствие оного – средней руки пристойным дельцем, а при невозможности – мелкими, но обязательно хлопотными и утомительными делишками!.. Если же иметь ввиду приносимую Отечеству пользу… О, да! Бедное, бедное Отечество… Но это – уже слишком высокие сферы, и ни моим слабым умом пытаться понять их!.. (И вообще, зря мы этот разговор затеяли!..)

…В то же самое чудное мгновенье увидал я вдруг за окном дородную пышногрудую Музу, принявшую, по странному стечению обстоятельств, очертания старшего прапорщика войск связи Екатерины Маратовны Масловой, посещавшей, по слухам, многих и многих в Городке и дарившей сладостные минуты восторга и упоенья одиноким и не очень сердцам, – и явление ее позволило разрешиться мне от бремени еще двумя, заключительными строками сатиры первой : «И торопит старшина: Кто – без дела, – за работу!» Бездельники – без дела? Нет, в самом деле, бездельники и – без дела?! Ой, держите меня! Ха-ха! Уф!.. Э-хе-хе… Н-да.

«…А если бы он, не дай Бог, и вспомнил?..»

…а если бы он, не дай Бог, и вспомнил…

– Пей!.. – требует Майор, пододвигая мне котелок. В котелке – мутная серо-зеленая жижа, пахнущая гнилым картофелем и ацетоном.

– Не буду! – я отодвигаю котелок обратно.

– Пей! – котелок вновь пододвигается ко мне. – И запоминай! А лучше – запиши!