Алексей Гелейн: Прекрасная дама одинокого майора, или Плац, заметенный снегом

– А ну, как он вернется? – спрашиваю.

– Нет! Я ему строго-настрого наказала на дачу ехать… А у меня от переживаний… ха-ха!.. мигрень, – так что остаюсь я дома до завтрашнего утра…

И ко мне пододвигается, и смотрит на меня своими глазищами зелеными, бездонными, и тихо так спрашивает:

– А ты?..

Дело же, между тем, уже совершенно к вечеру идет… Я ей в ответ:

– Ты мне что-нибудь выпить дай… А то я сам не свой!..

Смеется она… Но коньяк достает!.. Из бара зеркального! А там выпивки: видимо-невидимо!.. Ну, выпили мы… Раз, другой, третий!.. Не больше!.. И тут, понимаешь, опять – звонок телефонный!.. Тьфу ты, думаю! Она в коридор к телефону вышла: оказывается, муж звонил, интересовался, как мигрень ее… А я – себе: надо б нервишки успокоить! Открыл я бар этот заграничный, да без разбору, из горлышка, из горлышка: одну, другую, третью… По чуть-чуть! Но – редкостная гадость там, по большей части, оказалась!.. Ладно… Через некоторое время она входит…

– Я, – говорит, – в своей комнате постелила… Иди, ложись! Я только душ приму и приду…

Ну, пошел. Лег. И веришь ли, но от нервов ли, от усталости ли, но – поплыла комната!.. Завертелась вихрем! Закрутилась! А я – словно в черную бездну рухнул: ничего не помню!.. Я тогда еще похлипче был…

…Ну, утром-то она меня разбудила: чаек подает с бутербродом… Смеется так: «Ну, ты и мастер!» А я и не пойму: в каком таком смысле? А спросить: боюсь! Обидится ведь, что ничего не помню… Я, конечно, эту тему тоже стороной обхожу! Так вот до сих пор и не знаю, что ночью-то было! А спросить не у кого… Но ты только представь себе, Штейн, что за женщина!.. Вот такая была моя Риточка!.. Ну, за нее! По последней!.. А то уже без десяти три… Пора! Покоя, знаешь ли, сердце просит… И дома – не спят… Эх!»

Майор ушел. Следом за ним уплыла и загадочная женщина. Я оставался один в зыбком и эфемерном мире, который был мне враждебен и чужд. Темнота накатывала на меня липкими волнами. Я тонул в ледяных глубинах мирового эфира, и некому было прийти мне на помощь…

Где ты, о Рита, призывно раскинувшая руки в радужных воротах! Спаси меня…

*************************…Ох!..**********************

***********************…Ох-ох!..*********************

**********************…Как же… ********************

*********************** …мне… **********************

***********************…было… *********************

********************** …плохо!!! *********************

– …и ты, понимаешь, Болт, – я отвел глаза в сторону, когда он поднес проклятый котелок к своим губам, – понимаешь, что он упустил судьбу! Какая женщина любила его! Но он был ее недостоин, нет! Случается, люди сами боятся своего счастья и делают все, чтобы его разрушить, а потом маются всю жизнь, ищут чего-то…

– Да ты пей чаек-то, пей! – Болт заботливо плеснул мне в кружку еще немного чифирку. – В прошлый раз у него послабже была… А насчет баб, это ты верно!

– Ну, вот! Даже ты меня понимаешь… « Не… та-та-та… как ее?.. Изида трехвенечная ту весну нам принесет, а не тронутая, вечная Дева Радужных Ворот… » Это – лирика, Болтище! Не знакомый лично тебе поэт Владимир Соловьев… А вот-ка, послушай!

Заметь, Болтище: « всегда таимая средь нас !» Это опять – лично тебе… Короче, Андрей Белый… Брось, не вспомнишь, хотя – был такой!.. А знаешь ли ты вообще, какие бывают поэты?.. Пушкин, так… Неплохо! Евтушенка? Ну-ну… Михалков?! Ладно, оставим это… Так вот, в мире все держится на лирике и… женщине! Скажу тебе еще: и весь мир – это женщина! И даже больше: женщина – это бог! Так-то, Болт!

– Н-да… – печально, но неопределенно протянул Болт. – Ты мне напомнил… Сегодня – год, как у моего бригадира умерла любимая жена… Помянуть надо б… А ты поспал бы: до подъема час еще есть…

…И немедленно следом на маленькую чашу весов опускается массивная черная гиря. Тоненькая стрелка заметалась трепетною ланью, забилась, вздрогнула и – замерла.

– Полтора килограмма голубцов… Что еще? – продавщица призывно тряхнула пергидрольными локонами и расстегнула верхнюю пуговицу своего халата так, чтобы видна была маленькая аппетитная родинка на ее полной шее.