Владимир Кучин: Анекдоты, рассказы, повести

Доходил десятый час вечера, в Львове все было закрыто. Вдруг Кузя прочитал наши мысли:

– А я знаю одну местную забегаловку, там закрывают в половину одиннадцатого. Погнали?

Мы прибавили шагу. Забегаловка оказалась буфетом при столовой в Львовском то ли райкоме, то ли горкоме. Когда мы зашли, свет в буфете был почти потушен, и буфетчица завершала трудовую торговую вахту. Она сходу нас огорошила:

– Все закрыто, ничего нет, холодильник заперт.

Около нее стояла единственная тарелка с шестью бутербродами с чем-то красным.

Комар показал пальцем на тарелку и спросил:

– А это что, небось, сало венгерское?

– Это бутерброды «Прикарпатские», острый продукт. Брать будете?

Голодный Комар мотнул головой:

– Будем, все шесть, и горилки по сто пятьдесят.

Буфетчица налила нам горилки, пододвинула тарелку, получила деньги, и ушла в подсобку, наверное, чтобы спрятать там наш трудовой червонец.

Не успели мы опомниться, как Комар маханул стакан горилки и откусил половину бутерброда. После этого случилось невероятное – из его глаз брызнули слезы.

– Да, острый продукт, хозяюшка не врет.

Буфетчица вернулась и, увидев достигнутый эффект, сама пояснила:

– Бутерброд «Прикарпатский» с начинкой из козьего сыра, перетертого с красным жгучим перцем. Не бойтесь, мужчинам он очень полезен, тонус повышает.

Мы допили водку, и Комар уточнил:

– Точно повышает?

– Да проверено, неоднократно.

Буфетчица усмехнулась, Комар продолжил:

– И завтра бутерброды будут, может мне подскочить индивидуально вечерком?

Буфетчица оценила весовую категорию Комара и кивнула:

– Будут, заходи в это же время.

В Москве, в которую мы вернулись через пять дней, Кузя решился и спросил великана Комара:

– А что, Комар, сильно бутерброды «Прикарпатские» повышают тонус?

Комар усмехнулся и неожиданно ответил Кузе философски:

– Ну, это смотря, кто и где и как их приготовит.

Ровно в девять утра в понедельник на моем рабочем столе зазвонил телефон. Я снял трубку, и услышал мягкий женский голос:

– Алло, мне Олега Николаевича.

– Я слушаю.

– Олег Николаевич, наконец-то я вас нашла, а то звонила всю прошлую неделю, никто трубку не берет.

– А кто это? Мы знакомы?

– Это Эльвира Рахматуллина из Уфы с Республиканской выставки. Помните вы к нам приезжали в прошлом году.

– А, да, помню, дня три мы были. В чем вопрос, институт не оплатил чего-нибудь?

– С этим все нормально, Олег Николаевич, все нормально с этим. Вопрос другой. Вы у нас были два дня и ставили свой микроавтобус «Тойота» на стоянку, помните.

– Наверное, ставили, я собственно экспозицией занимался…

– Я неправильно выразилась – ваш водитель Дугин ставил автобус на стоянку, а я дала ему письмо с печатью выставки, что автобус на стоянке стоял два дня.

– И что дальше?

– А ваш Дугин впечатал слово двадцать на принтере, и получилось, что автобус был на стоянке двадцать два дня.

– Дугин, на принтере? Фантастика. Но есть же чеки, или талоны, приходники, что вы обычно выдаете?

– Вот именно, Дугин отчитался приходниками за все двадцать два дня.

– Где же он их взял?

– Вот этого не знаю, но он еще и приходники исправил – и теперь они стали не на сорок, а на сто сорок рублей.

– Опять впечатал на принтере?

– Нет, рукой вписал. И вот теперь меня местное УБЭП зовет для дачи показаний. Будто я с Дугиным в доле, представляете. За восемь лет работы со мной такое первый раз. Олег Николаевич, найдите Дугина, попросите его вернуть мне письмо и фальшивые квитанции, я вас умоляю. Олег Николаевич, вы сходите?

– Хорошо я схожу, и попрошу, а там уж как Дугин решит.

После обеда я пошел в институтский транспортный цех искать Дугина. Сделать это было просто – Дугин, ветеран баранки лет шестидесяти, сидел в конторе и смотрел телевизор. Он увидел меня и сразу громко поприветствовал:

– А, мафия пришла, привет! Давненько, Олег, ты к нам не захаживал. Вот так я и знал, что тебя пришлют по мою душу. Ну, Олежек, рассказывай.

Термин «мафия» Валерий Петрович Дугин, водитель нашего директора, или просто Петрович, употреблял ко всем начальникам из институтского высотника – инженерного корпуса.

– А чего рассказывать, Петрович, я вижу, ты все знаешь. Чего с Эльвирой Рахматуллиной делать?

– А чего мне с ней делать? Чего с Эльвирами обычно делают, то и делать.

– Петрович, я серьезно.

– И я серьезно. Вот ты думаешь, меня кто-нибудь кроме тебя потревожил, слово мне сказал?