Лев Альтмарк: Пение кузнечиков на ночной дороге

Что это за новости, недовольно подумал я. Хоть сюда вход никому и не заказан, но так безалаберно не закрывать дверь не годится. Мало ли что. При мне такого бардака не было.

Едва шагнув в прихожую, я сразу понял, что здесь что-то неладно. Штора, прикрывающая нишу с вешалкой для пальто, сорвана, красочный плакат с видом ночного Яффо изорван в клочки, запор на двери в туалет с мясом вырван и болтается на одном шурупе.

В комнате картина оказалась ещё более устрашающей. Перво-наперво, в глаза бросились книги, выброшенные из большого стеллажа – предмета моей гордости, выцыганенного из списанного имущества бывшего горкома партии. У нас довольно большая библиотека из книг, присланных Сохнутом, и из книг, оставленных отъезжающими, но лишь за последние месяцы Лена худо-бедно навела среди них порядок, завела каталог и карточки читателей. Сейчас же книги были раскиданы, а многие разорваны и потоптаны.

Но главное было не в книгах. На моём бывшем письменном столе, уткнувшись лицом в бумаги, лежал Марик Файнберг. Вокруг его головы страшным бурым овалом растеклась полузасохшая кровь. Так неподвижно лежать мог только мертвец.

2.

Не раз в детективах я встречал описание убитого человека. Что и говорить, любят писатели подробно и со смаком рассказывать о трупах. Какой-то нездоровый интерес к мертвечине. Мне казалось, что я, никогда в жизни не лишивший жизни даже муху, с ума сойду при виде этакого леденящего душу зрелища.

Но всё оказалось проще и банальней. С ума я не сошёл и даже не особенно растерялся, будто прежде встречал трупы на каждом шагу. Конечно, мне доводилось видеть и сбитых машиной и выпавших из окна высотного дома, и те трупы выглядели намного страшней и безобразней, притом вокруг были люди, много людей, и их крики и плач нагнетали ужас, от которого любого бы зазнобило. Но там была совсем иная ситуация.

Сегодня я чувствовал себя вполне спокойно, лишь стали немного подрагивать руки да началась какая-то странная икота. Я даже принюхался, потому что не к месту вспомнил, что у крови есть запах, однако никакого запаха не ощутил. Я беспомощно огляделся по сторонам, не останавливая взгляда ни на сорванном со стены бело-голубом флаге, ни на вывернутых из письменного стола ящиках, ни на разбросанных повсюду папках с документами, ни на расколотом горшке с любимым кактусом Лены. В самом кошмарном сне я не представлял подобную картину, и вот, наконец, удостоился лицезреть это чудо наяву.

Подойдя к мёртвому Марику, я зачем-то потряс его за руку. Из-под локтя выглянул край знакомого конверта. Видно, Файнберг читал моё дурацкое послание перед самой смертью. Другое письмо, адресованное ему, наверняка лежало в кармане пиджака, но проверять это не хотелось, да я и не смог бы обыскивать карманы покойника.

Кто же это сделал? Голова отказывалась соображать, мысли крутились туго, и пришлось даже сесть в кресло напротив стола, но долго усидеть я не мог.

Может, какой-то совсем уже отмороженный придурок решил, что у нас тут горы денег? Ведь всерьёз же считает кто-то, что Запад заваливает наши еврейские общества дармовыми баксами, на которые мы, голозадые функционеры еврейского движения, можем строить себе дворцы и кататься на кадиллаках. Кому докажешь, что живём мы на весьма скудные гроши, присылаемые лишь для поддержки штанов, и то нерегулярно. Если это и в самом деле попытка ограбления, то грабитель, вернее, убийца – законченный идиот. В настоящее время в обществе нет не только наличных денег, но даже и на банковском счету.

С другой стороны, – и я сразу обратил на это внимание, – ничего ценного из офиса не исчезло: ни японский магнитофон, ни аудио- и видеокассеты, ни красивые израильские сувениры-побрякушки. Большая ханукальная менора, похожая издали на серебряную, валяется в углу, только погнута и смята от сильного удара.

Выходило, что мои письменные обещания самым невероятным образом воплотились в реальность. Кто-то, по странному совпадению, осуществил эти дурацкие угрозы. Вот уж, как говорится, накаркал так накаркал!

Необходимо срочно поднимать шум. Ничего другого в голову пока не приходило. Едва ли это банальная попытка ограбления и последующего убийства, ведь всё произошло именно в еврейском культурном центре, а не в какой-то другой общественной организации. Кого-кого, а завистников и прямых недоброжелателей у нас пруд пруди.

Рука потянулась к телефону, чтобы звонить в милицию, но я неожиданно решил немного повременить. Наверное, в подобной ситуации человек должен паниковать и метаться из угла в угол, но мной, как ни странно, овладело ледяное спокойствие. Такого за собой я ещё ни разу не замечал. Правда, и в подобной ситуации раньше никогда не оказывался. Позвонить можно и через пять минут, а пока необходимо собраться с мыслями, продумать дальнейшие действия, ведь после моего звонка сразу наедет куча следователей и экспертов, начнётся переполох, и времени уже не останется, а я отныне вынужден буду представлять пострадавшую сторону. Больше некому.