Лев Альтмарк - Пение кузнечиков на ночной дороге

Здесь-то он мне козу спустя некоторое время и подстроил. Этот серенький пиджачок оказался ещё тем жуком. Очень быстро он пронюхал, как вставлять в тот или иной документик свою фамилию, чтобы она запечатлелась в чьей-то начальственной памяти, перекатал в записную книжечку нужные адреса и телефончики, покукарекал потихоньку с кем следует, прикрываясь мной, как козырем, и, гляжу вскоре, начали его приглашать на тусовки не реже моего, а со временем даже чаще. Я возмутился было, дескать, что это за самодеятельность, только он и здесь нашёлся, сказал, что державный Сохнут уже положил на него глаз и зажимать молодого перспективного кадра никому не позволит. Поскрипел я зубами, помянул Сохнут добрым матерщинным словом, да никуда не денешься. Шестерёнки пошли крутиться.

А он, сволочь такая, не только вширь, но и вглубь попёр. Божьих одуванчиков, старичков-активистов из синагоги, на свою сторону переманил, а уж тем только повод дай позубоскалить. Коммунистического задора и комсомольской энергии в них на два поколения вперёд хватит. Пока я по привычке представительствовал на каком-то семинаре, Файнберг собрание общины созвал и так хитроумно доклад свой гадючий выстроил, что вышло, будто я никакой особой пользы общине больше не приношу, а только сосу из неё соки, как помещик из крепостных крестьян. Стоило мне вернуться, как синагогальные старички вкупе с розовой молодёжью, которая всегда в оппозиции, меня чуть с гавном не съели. Революция, блин, началась, октябрьский переворот. Которые тут временные, слазь…

В результате всех этих не шибко хитроумных комбинаций скинули меня со всех постов, обзвонили столичных начальничков, мол, я уже никто и дел со мной иметь не следует, даже ключ от офиса коллективно изъяли и передали секретарше Лене, которую я тоже в своё время разыскал и пригласил на работу. Вот как хитро обтяпали!

Но полным дураком Файнберг окажется, если решил, что я так легко крылышки опущу. Он хитрый, а я битый, даром что ли столько тусовок прошёл и столько водки на брудершафт с нужными людьми выпил! Посмотрим, чья возьмёт.

Существует масса способов приструнить негодяя. Можно по начальству пройтись с разъяснениями и челобитными, можно с рядовыми членами общины нравоучительные беседы провести, только я решил, что это муторно и, главное, результат непредсказуем: я-то отлично знаю, как тяжело убеждать в том, что ты не верблюд, если на тебя уже пальцем показывают. Изо всех способов я выбрал самый быстрый и самый жестокий – потреплю-ка нервы этому тихоне. Оно, может быть, и не совсем порядочно, но – на войне как на войне. Состряпаем подмётное письмо от имени каких-нибудь мифических антисемитов – такое проймёт кого угодно. Мне в своё время немало подобных писем приходило. И оскорбляли в них, и угрожали, и погромы обещали, а пару раз даже какая-то пьянь в офис заваливалась, только мне всегда везло, и я выкручивался. Не скажу, что я Рембо или Брюс Ли какой-нибудь и что поджилки у меня не тряслись от страха, ведь очко-то, оно не железное, но… худо-бедно обходилось. А вот как Файнберг, этот интеллигентик щупленький, будет прыгать от ужаса да икру метать – это ещё вопрос. По-настоящему ему в подобных переделках быть ещё не приходилось, и бумажек подобных он в руках не держал, ведь оберегал я его от таких мерзостей, всё на себя принимал. Вот и сберёг на свою голову.

Гнусно, конечно, сочинять письма от имени придуманного психа-юдофоба, рука не поднимается – да охота пуще неволи. Надеюсь, о моём грешке никто узнает, а узнают – сведу к хохме, скажу, что пошутил неудачно. Но этому гаду нервишки потреплю. Терять-то мне больше нечего. И так всё отняли.

Чтобы не вычислили по почерку, буду писать печатными буквами. Что писать – не проблема, подобной бредятины я начитался вволю. Могу даже консультантом в каком-нибудь филиале новоявленного Союза Михаила-Архангела подрабатывать. Если, конечно, окончательно с ума не поеду.

Детективы я иногда почитывал, поэтому старался предусмотреть всевозможные варианты. Писать надо в перчатках, ведь дело-то нешуточное: отнесёт Файнберг с испугу письмо в милицию, а там, если копать начнут (у них иногда бывает и такое просветление!), то могут и до отпечатков пальцев на бумаге добраться. Если уж делать гадости, то чтобы чисто, без сучка без задоринки.

Писем, решил я, сварганим три: одно непосредственно Файнбергу, другое в офис нашего общества, третье самому себе, чтобы – как это в детективах называется? – у меня было полное алиби. Ничего, мол, не знаю, сам в таком же стрёмном положении. Текст писем приблизительно одинаковый, но должен быть обязательно корявым и с грамматическими ошибками. Пусть думают, что писал человек, для которого легче дать кому-то по репе, чем сочинить пару строк. Так страшней.