Сергий Чернец: Сочинения о рыбалке

Толстый немец Планк смеялся…

– Это же что же такое? Я там и пьяный ловил, и трезвий – ничего не попал. И что такое русский голова только выдумает, такой чушь…. И верит… Смешно.

– А ты не веришь, Карл Андреич? – спросил его Василий.

– Конечно, такой чушь верить невозможно.

– Ну, а помнишь, ты на Сенеже тонул пьяный?

– Это верно – тонул, помню.

– Когда выпили мы две четверти, у тебя в лодке оставили их пустые. Когда волна лодку твою опрокинула, кто тебя спас? Эти пустые бутылки. За них ты держался….

– Это была правда.

– Я их закупорил, – сказал Василий. – И оставил в лодке. Подумал: пьяный, в такую волну едет, бутылки то пригодятся.

– Это верно, согласился Планк, – без бутылка бы утонул.

– Вот то-то!

– Так то так, – сказал чиновник пробирной палаты. – А вот это, что есть? Весна, река пошла. А мы вот зашли к нему в лавочку, к Березину, – готовимся. Охота в нас сидит, страсть эта к рыбе, к реке, к воле. Нешто рыба нужна нам? Ее сколько хочешь в Охотном ряду купишь. Нет, другое есть что-то…. Другое манит. Идешь к речке и думаешь: там, на реке вечер и утро, рассвет, заря – красота такая. Как-то вроде и жить без нее не стоит, без красоты этой….

– Да, – согласился и железнодорожный мастер, – дело это – рыбу удить, – пустое. Я не говорю никому, а то засмеют. Жена, знакомые на меня сердятся за это».

И свою историю рассказывает железнодорожник. О том, как рыбачил и как повстречался на рыбалке с самим Царем, Государем императором.

Да. Бывают и в наше время интересные случаи и встречи на рыбалке.

Чудеса случаются редко, иначе к ним привыкнут, и они уже не будут чудесами.

Да и время сейчас не то, не для чудес. Водяные, кикиморы, шишиги разные, – собрали свои пожитки в волшебные узелки и покинули поля, болота и речки, где им стало неуютно. Леший тоже плюнул на свою службу по охране лесов, и ушел в бессрочную спячку. Живая природа на наших глазах умирает. Она отравлена ядовитыми сбросами и выбросами, в реках рыба выбита достижениями «модернизации» – электроудочками, а в лесах мощными скорострельными ружьями. Природа уступает дорогу миру машин, которые движутся везде: и в воздухе….

С каждым годом наше лето преследует жара. Может это тоже аномальное изменение климата. В самую жару я взял отпуск и поехал в деревню к знакомым своим отдыхать и порыбачить. Но что такое рыбалка на жаре?! Это добровольная пытка – сидеть у снастей на солнцепеке.

Рядом с деревней, по лугам были пруды, одни искусственные, а другие соединялись маленькими протоками с речкой. И в прудах водились караси и карпы. Но в жару и карп тоже не клевал, хотя, казалось бы, рыба теплолюбивая, зимой вообще впадающая в спячку, зарываясь в донный ил. Но, видимо, и для него был перебор с теплом. Прохлада была только рано утром и ночью. Выловишь на заре несколько карпят и все. И я заскучал, мучаясь от зноя.

Увидев меня на берегу пруда, ко мне подошел сосед с удочкой.

– Есть предложение, – вяло выплевывая окурок, сказал Николай, благо был выходной день для него.

– Ну, – отозвался я неопределенно и столь же вяло, разомлевшим от жары голосом.

– В трех километрах отсюда есть прудик карасевый. У речки почти. Рыба там некрупная, но хоть что-то можно половить, а то в этом болоте и лягушки повымерли. Да и голо здесь, ни кустика. Спрятаться от солнца негде. А там деревья по берегу старые стоят. Если и клевать не будет, хоть в тени можно подремать….

– Идет – сказал я, и мы немедленно отправились на новое место рыбалки.

Пруд был протяжный, будто расширение реки. Нас поразило наличие рыбных стай. Они хорошо просматривались с обрывистого берега в неглубокой воде пронизанной солнцем. На берегу действительно стояли деревья.

Устроившись уютно в тени, мы уже предвкушали отчаянный клев пусть и недомерков-карасиков. Но наши поплавки покачивались только от прыжков нахальной верховки. Так и просидели остаток дня.

Было время поговорить, и я рассказывал соседу о том, что такое – писатель. Хотя это занятие не было моей профессией, но сочинительством я занимался с детства.

В школе я ходил в литературный кружок (так тогда назывались факультативные занятия). Все были увлечены стихами, поэзией, все сочиняли какие-то свои вирши-стихи. Потом я встречался с писателями, которые в те времена приходили в школы и разговаривали с ребятами. Мои стихи печатали в Пионерской правде и в журнале «Уральский следопыт». В детстве к писательству побуждало романтическое настроение души. А сейчас я уже имел опыт и знал, что это не простое дело – быть писателем. Об этом и о многом другом мы незаметно проговорили до самого вечера.