Андрей Ротнов: Жизнь в рассрочку

– Хорошо, – ответил Стас. Он услышал, как захлопнулась входная дверь. И вновь он занялся бумагами. Раздался звонок – Стас вздрогнул и, не сложив, сунул бумаги под подушку. Открыв дверь, увидел на пороге Боба.

– Здорово. Не ждал?

– Здорово, заходи. Стас провёл Боба на кухню. Тот вёл себя развязно и нагло.

– Выпить хочешь? – спросил Стас.

– Не откажусь, недогон, башка трещит с похмелья. Стас открыл холодильник и, достав початую бутылку водки, взял стопочки и разлил.

– Дорогая! – заметил Боб.

– Хозяйкино.

– Крутая бабка! Ну, вздрогнули! Они выпили, закусили остатками ужина.

– Ну, давай, насыпай. После первой и второй – перерывчик небольшой, – сказал Боб, и они снова выпили.

– Ты знаешь, я к тебе вроде как по делу, – затеял разговор Боб.

– Слушаю внимательно, – немного охмелев и осмелев, сказал Стас.

– Ты знаешь, я тебя уважаю, клянусь соседским поросёнком, в дружбе, у меня есть работа: не пыльная, но денежная. Хочешь? Ты же всё равно на мели. Главное, с людьми уметь разговаривать да деньги считать. Понял, а?

– Ну, что-то вроде того… Они допили водку, и Боб предложил: – Может, ещё за одной сходить? Бабки есть.

– Не… я больше не буду, да и хозяйка скоро придёт.

– Ну, тады ой,… Кстати, о птичках… Ты не слышал, у вас во дворе фраера кинули, тачку подчистили?

– Не… я не в курсах, – ответил Стас, – целыми днями бегаю, работу ищу. Боб не противоречил, уже порядком захмелев на старые дрожжи. С мутными глазами, морща лоб, пытался сосредоточиться, силясь вспомнить: зачем он приходил. Встал, пошатываясь и направляясь к выходу, сказал: – Ну, ладно… братан… пора мне. Будет нужда – обращайся, я завсегда подмогну. Стас, проводив гостя, вернулся в свою комнату, к бумагам. На этот раз он стал просматривать их более внимательно, читая каждую страницу. Он ужаснулся, когда сообразил, что бумаги ценные, похожи на разведданные: там значились списки каких-то должностей, фамилий, руководящих работников оборонного завода. С подробными чертежами плана завода: в каждом квадратике обозначен номер цеха, его номенклатура: токарный, фрезерный, настроечный. Далее в бумагах было подробное описание продукции, выпускаемой заводом, фамилии начальников цехов и подробное описание их характеров, привычек, расписания дня; описание людей, склонных к тем или другим вредным привычкам, кого из людей можно использовать для каких-то целей. Стас понял, что документы не имеют цены и похожи на шпионский отчёт. Он подумал: «„Документы надо отнести в милицию“», но… вспомнив, каким путём они добыты, осёкся и задумался. Стас отложил бумаги в сторону и решил прослушать кассеты. Он вставил одну из них в магнитофон и стал слушать. Ничего особенного, кроме популярной танцевальной музыки и шлягеров. Стас слушал кассету урывками, то и дело перематывая ленту вперёд. Потом он поставил другую – то же самое. Изрядно утомившись, он решил отдохнуть, но… музыка прервалась, послышался разговор двух мужчин. Стас ничего не понял, голова уже плохо соображала. Единственное, что он понял – кассета имела прямое отношение к бумагам. Стас хотел пойти к другу Генке: поделиться впечатлениями и попросить совета, но, посмотрев на часы, оставил эту затею на завтра. «Ну, я и влип», – подумал Стас. От нервного напряжения и усталости за день, под воздействием выпитой водки его сморило, он лёг на кровать и сразу же заснул. Почти всю ночь ему снился кошмар: за ним кто-то гоняется, бородатый, с большим ножом и пистолетом, требуя вернуть бумаги. Стас проснулся рано утром весь мокрый, в холодном поту от испуга; под воздействием увиденного сна его воображение разыгралось. «Я точно влип в неприятность», – подумал он и был прав. В этом году Стас с большими натугами, кое-как, закончил одиннадцати летку, его манили горы и, стремясь осуществить свою мечту, он, покинув дом родной, пытался поступить в столичный горный институт, чтобы стать геологом-горнодобытчиком, но срезался. Имея отсрочку от армии, домой решил не возвращаться и на следующий год попробовать поступить ещё раз. С работы выперли, хорошо хоть он за квартиру заплатил за три месяца вперёд. Стас взглянул в зеркало и увидел безобразное своё лицо, с отёкшими глазами, с торчавшею щетиной, и решил побриться. Трясущимися руками он достал электробритву и выронил её из рук, пластмассовый корпус раскололся, а внутри обнаружилось что-то. Стас разломил корпус и вынул упакованную компьютерную дискету. Никаких идей у него не было, но он твёрдо решил посоветоваться с другом. Стас быстренько перекусил, оделся и вышел, взяв с собой только бумаги. Погода была скверная: во всю крупными хлопьями шёл снег, наметая на дорогах толстый слой, а на обочинах сугробы. Идти было трудно, дул сильный и холодный ветер, снег попадал за шиворот и расползался по спине леденящим холодом. Стас поднял воротник куртки. Дойдя до Генкиного дома, остановился; ветер гудел не только в ушах, но и в голове, казалось, что он даже проникал в мозг. Стас ещё колебался, рассказывать ли другу все, что с ним произошло. Он придумывал, как начать разговор, но ничего не приходило в голову путного. Ещё немного постояв, вконец замёрзнув, переборов свои сомнения, Стас решился: «Будь что будет, в крайнем случае, что-нибудь привру». Дверь открыл Виталий Григорьевич, отец Генки: – А… это ты?