Анна Аксёнова: Жизнь в твёрдом переплёте

Как же просто сказать: «Дорогой, не думай о работе», «Милый, ты слишком много занимаешься работой». Неужели, сложно понять, что если я сегодня не буду заниматься работой, завтра мы будем банкротами?»

Герман взял виски и сел на диван в углу. Где-то в толпе мелькала белокурая голова Натальи. Двадцать лет назад, глядя на этот лакомый кусочек, не верил своему счастью. Тогда они были другими. Казалось, что он и Наталья, созданы друг для друга. Она как никто соответствовала его прямолинейной натуре, не знала страха и сомнений. Ради неё он тогда расстался с любящей его девушкой.

Потом была свадьба: шикарная, весёлая, не знающая границ.

Потом счастье закончилось.

Интересно, сколько прошло времени, когда в этой современной машине семейного счастья что-то лопнуло? Год? Два? Пять? Наверно, после рождения второго ребёнка? Тогда Наташу окончательно унесло: одежда, ногти, прически, салоны… Потом скандалы, слёзы, упрёки. Как друг, как партнёр, и даже как женщина, она перестала его интересовать. «Стоп. А может всё дело во мне? Может это я изменился? Стал жестче, циничнее, требовательнее, не собирался останавливаться на достигнутом?»

Да, сегодня его строительная фирма, успешная и процветающая. Но быть крупным застройщиком в России – это только начало. Его цель гораздо выше. Но как-то странно всё получается? Быть на вершине успеха, иметь деньги и бесноваться от ощущения одиночества?

Не заметил, как уже несколько минут находился под пристальным взглядом своего давнего приятеля.

– Здорово, как жизнь? – знакомый протянул руку. – Как бизнес? Слышал ты теперь птица высокого полёта, так просто тебя не достать, – по выражению лица, было сложно определить, правду он говорит или шутит.

Герман сознательно перевёл тему. – Как твой бизнес?

– Да, нормально, вроде. Конкуренция, правда. Но боремся, Герман, боремся.

Сейчас меньше всего хотелось общаться с очередным подхалимом и угодником. Сделав жест, что ему надо, позвонить Герман отошёл в сторону.

Становилось скучно. Где-то в душе начало появляться странное, несущее раздражение чувство. Попытался глазами отыскать Наталью. «Вот она, стоит спиной к нему».

В обществе новых знакомых супруга делилась впечатлениями от новой косметической процедуры. Он тихонько взял её за локоть. Наталья вздрогнула.

– Дорогая, можно тебя на минуту?

Наташа показала белоснежный ряд зубов своим знакомым и покорно пошла за Германом.

– Наташа, может, поедем домой? У меня завтра встреча с партнёром, надо выспаться.

По лицу супруги прошло раздражение.

– Вечно ты только о себе думаешь! Дела, дела, а мне даже поговорить не с кем!

– Наташа, ты целыми днями дома! Что тебе ещё делать? Завтра будешь со своими подругами разговаривать!

Герман вовремя остановился.

– Извини, погорячился.

На сцену уже обратила внимание любопытная публика. Вспыхнула камера. Наташа расстроенно повернулась к нему.

– Поехали отсюда.

Попрощавшись со знакомыми, и сославшись на плохое самочувствие и усталость, ушли с мероприятия. По дороге домой супруги ни разу не заговорили. Что это было? Просто желание помолчать, обида, или затишье перед бурей? Время покажет….

«Человек рождён для счастья, как птица для полёта» – эти слова Вера прочитала в одной из советских книг. Но счастье её нынешняя жизнь мало чем напоминала. Трудовые будни превращали её жизнь в повседневную рутину. Всё чаще Вера задумывалась: наверное, это и есть обычная человеческая жизнь: ходить на работу, забирать детей из сада, занимаются уроками, готовить, кормить, потом ложиться спать. И утром опять, одно, и тоже? Казалось, человек устроен более сложно, чем как робот выполнять одни и те же задания. Но совсем не это её удручало. Ситуация на работе была вопиюще несправедливой.

Прошёл ровно месяц, когда она устроилась в «МагнумПресс». Как журналист она не проявила себя ни разу. А вот как девочка на побегушках – это на те, вам, пожалуйста!

В один из дней возвращаясь с работы, поняла, что так больше не может продолжаться. Она журналист. Ей надо писать, мыслить, а не перекладывать бумажки с место на место. Надо поговорить с Софьей Константиновной, чтобы она хоть как-то прояснила ситуацию. Или хотя бы узнать, насколько долго будет продолжаться её испытание. Может, есть хоть какая-то возможность как либо ускорить этот процесс?

Утром Софья Константиновна была не в настроении. Это было видно по её выражению лица и бледным губам. «Может не надо?» – пробежало в голове. Но было поздно, колкий взгляд зам редактора уже пронзил Веру.