Надежда Опескина - Дарьины зори. Повести и рассказы

– Что, тятя, продал меня за тюк ситцу? Ты меня спросил, хочу ли я замуж за Василия? Вы это с маманей придумали – сбагрить меня подороже?

– Ты бы об сестре младшей сперва подумала, прежде чем слова горькие нам с матерью кидать. Кто возьмёт Нюрку рябую и неказистую замуж без приданого?

Как же, только об себе и думаешь! Младших братьёв поднимать надо на ноги. Сказал, пойдёшь, так тому и быть! Не приму в дом, коли не согласишься!

В избу вошёл Василий, услышавший крик ещё со двора. Они с Данилой объезд силков делали и уток настреляли. Устали, с раннего утра по лесам и озёрам. В баньке бы попариться, чайку попить, а здесь опять крик и шум.

– Об чём гутарите, люди добрые, что на весь кордон ваш крик разносится? Какие такие проблемы решаете? Может, поделитесь со мной?

– Ты, Василий, не встревай в разговор Дмитрия с дочерью. Пора уже и точку поставить в затянувшемся сватовстве, – остановил сына Матвей.

– О каком сватовстве идёт речь, отец? Я чтой-то не услыхал с улицы. О деньгах, о ситце, о сукне – да. А вот о сватовстве ни слова, – распалялся Василий. – Вы, отцы, хоть бы для приличия нас с Дарьей поспрашали. Мне двадцать пять стукнуло, Дарье шестнадцать, а голоса нашего никто не желает из вас слышать. – И, повернувшись к Дарье: – Ты, Дарьюшка, сама мне скажи, пойдёшь за меня замуж или нет. Не обращай внимание на ихние торги. Что с них взять, разум к старости совсем потеряли. Буду мужем тебе верным, пока живу. Детей наших любить и холить буду. Негоже тебе домой возвертаться. Посмеялась судьба над тобой, но ты не сгибайся. Ты её, судьбу, в кулак сожми! Мне пора жениться. Не пришла ещё к нам любовь, но она уже недалече. Поверь моим словам! Коли согласна, назови день свадьбы.

– Завтра, Василий! Завтра свадьбу играть будем. Гостей полон дом. Пусть артельщики напоследок пображничают. Я гляжу, вы с Данилой с хорошей добычей пришли, есть из чего пир устроить. Засучим рукава и соберём для гостей стол со всякой закуской. Вот только венца нет у меня и платья для такого случая. Ну, да ничего! – ответила Дарья.

– Ай да девка! Огонь! Враз всем нос утёрла! Не беспокойся, краса-девица, всё припасено: и платье белоснежное, и венец с фатой, туфельки две пары разных размеров! Пелагея! Тащи сюда, старая, всё, что прикупил я летом по дороге с Клашкиной свадьбы, – басил Матвей, пританцовывая.

Пелагея принесла коробку, но показывать не стала, сославшись на народные приметы.

– Не должон жених наряд невестин видеть загодя. Моё сердце как чувствовало! Тесто сдобное цельну квашню с ночи наладила. Каравай свадебный и пирогов разных напеку. Данилка сейчас мне уток всех пообщипывает, а я их с брусникой и капусткой приготовлю, жаркое из зайчатинки. Можно было бы и кабанчика из последнего опороса приколоть, я бы его зафаршировала с гречкой и куриной печёнкой. Пару курей на лапшу зарубить. Дел-то, дел-то сколько, – радостно заверещала Пелагея.

Дарья ушла в горенку Василия, оделась потеплее и к Пелагее в помощницы. Данила занялся другими делами. Василий пошёл поросёнка прирезать. Матвей с Дмитрием посидели молча, потом пошли в амбар к артельщикам новость поведать. Надо и баню топить, и воды натаскать, двор в порядок привести. Дел уйма, но и рук предостаточно.

Столы свадебные решили в горнице Матвея устанавливать, убрав оттуда кровать. Мужики вмиг всё и сделали. Дарья пол и окна вымыла, скамейки выставила, скатертями столы накрыла, белыми да вышитыми. Пелагея мастерица по вышиванию была. Горница чистотой засияла. Заглянувший Данила наглядеться не мог.

Принёс вместо цветов ветки рябины с красными ягодами и сосновые. Василий приоткрыл дверь, улыбнулся Дарье и побежал баню топить. Все сновали по двору, поспешая.

В какой-то момент и Дарья повеселела. Что теперь горевать. Любимый с другой свадебку отыграл, забыв слова свои. Отец словно корову продал, норовя побольше получить за неё. Вот даже и приданого никакого не дали за ней. Разве что серёжки серебряные в ушах, так и то от бабушки достались. Может, прав Василий – надо сжать судьбу в кулак и жить, любя мир таким, каков он есть. Всё равно слезами горю не поможешь.

Матвей гоголем ходил. Всем улыбался. Бутыля с настойками и самогоном из кладовой в горенку на отдельный стол выставил. Чего здесь только не было: и вишнёвая, и рябиновая, и на жимолости. Эээх, пить не перепить мужикам. Соленья из погреба Данила принёс. В дому запахи стоят, словно в лавке торговой.

Мужики артельские только языками цыкают от удивления. Догадывались, что семейство не из бедных, но чтоб так. Жалели, что баб ихних рядом нет, чтобы поучиться у Пелагеи, как хозяйство вести. Мал золотник, да дорог. Росточка небольшого, по плечо Матвею, а труженица – так другой не сыскать.