О С - Снег. или соло, мой друг

Начальник буровой установки (набурустан) открыл синюю дверь, посмотрел на меня и с большой неохотой пригласил войти, голос у него был тонкий, бабский, а сам он был животастым коротышкой в синем комбинезоне. Я с наслаждением встал на ноги и немного так постоял, радуясь другому положению тела. Войдя в вагончик, я услышал, как набурустан громко сказал мне из глубины:

– Сюда идите! Направо поворачивайте! Здесь поговорим.

Я вошёл в небольшую комнату, по интерьеру – рабочий кабинет: вдоль стен высились стеллажи с папками, у окна стоял стол со стопками бумаги, на мониторе компьютера открыт документ в word, а рядом с компьютерной мышкой кусок торта на блюдце фисташкового цвета.

– Присаживайся, – предложил он мне место на стуле напротив. – Кто научил тебя ползти между Труб? Разве ты – газовик? Что-то не помню такого.

– Я – юрист со Второго Северного потока, – сказал я ему, как научил меня паренёк.

– Ну-у, – протянул недоверчиво набурустан, – Второй Северный большой. Ты мне конкретно скажи!

– Со второй очереди.

– Аа, – кивнул набурустан, – с ямал-европейской.

Не знаю, как это объяснить, он сказал это точно так же, с теми же интонациями, ничем не выдав себя, но я понял, что вторая очередь не ямал-европейская, и он меня проверяет:

– Она не так называлась, – сказал я ему.

– А как? – набурустан посмотрел на меня внимательно.

Я не знал ответа, но знал, что ещё ничего не потеряно, и потому притворно тяжело выдохнул, посмотрел на него расстроено и сказал:

– Этого я и боялся. Чем-то таким это и должно было закончится. Зачем я поехал смотреть сопки, когда вокруг бандосы? А я поехал. Надо было там и остаться, а не бродить без денег по тундре. Водила меня бросил. Не знаю… Возможно, я один такой, у кого новые названия вылетают из головы. Всю дорогу ломал голову, чтобы вспомнить. В обычной жизни как-нибудь нашёл в интернете, а в тундре ничего нет, кроме головы. И я вспомнил традицию, что нужно ползти между труб, и тогда поверят, что газовик, а не какой-нибудь бандос.

– А зачем тебе это? Ну, чтобы я поверил в газовика.

– А другие здесь не ходят, – выдохнул я, пряча страх.

– Ну, почему? Ходят. Точнее выходят – из Снега.

Я кивнул:

– И поэтому тоже, – кивнул я, стараясь как можно спокойнее смотреть ему в глаза.

– Интернета у нас тоже нет, – после долгой паузы сказал набурустан совсем другим голосом, как будто потеплевшим, – но не грусти, удачно ты набрёл на нас, завтра машина едет на Ийскую…

Я хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ийская! Конечно! – и эмоционально всплеснул руками. – А я всю голову сломал. Вот простое вроде слово, а как выскочит!… – я изобразил на лице облегчение.

– Бывает, – кивнул набурустан, – сам не без греха, – и в первый раз улыбнулся так, что у меня отлегло от сердца, – надо будет вашему руководству намекнуть, чтобы с персоналом поработали, – и он мне подмигнул, – который случай уже, сбились со счёта. И знаешь, – он серьёзно посмотрел на меня, – всякие люди приходили, но чтобы вот так приползали, – он добродушно рассмеялся, – в первый раз. Это персонал обычно так чудит. Ну, они свои, да и просят обычно одно и тоже – деньги, дай им денег, всё мало платят. А денег, сколько не получай, их всегда будет не хватать, – сказал так, словно подвёл итог нашего разговора, и больше мы с ним не разговаривали.

Полуянов, которого набурустан вызвал по телефону, а когда тот пришёл, представил:

– Сергей Николаевич, начальник нашего гостиничного комплекса, – проводил меня в такой же вагончик-бытовку.

– Поживёте здесь до утра, – сказал он мне, открывая номер, представлявший из себя небольшую комнату с кроватью, столом, стоявшим у квадратного окна, и шкафом-купе вдоль другой стены. – Удобства в конце коридора, но сейчас из жильцов вы единственный, так, что… – он не договорил, встал напротив картины, висевшей над кроватью, и стал смотреть на неё. – До вас приезжали ребята из Центра, подарили эту картину. Такие дела там творятся, – и он кивнул на стену, – не верится даже, что дождались.

Я подошёл и подробно рассмотрел картину: на ней была изображена озверевшая толпа на площади, расправлявшаяся с двумя мужчинами, мужчины стояли на коленях, одежда на них была разорвана, лица в крови; из толпы выступал бородач в чёрной вязанной шапочке, он замахивался бейсбольной битой на мужчину в белом медицинском халате, халат был испачкан грязью и кровью, за ним прятался от толпы второй мужчина в зелёной одежде, люди в толпе угрожающе протягивали к ним кулаки, и их лица были перекошены от ненависти и злобы. Внизу картины художник написал такой текст: «Врач, превративший больницу в бизнес-центр, защитник окружающей среды, торгующий страхами, – все достойны смерти».