Сергей Фомичёв: Пророчество Предславы. Мещёрский цикл

– Разумно, – одобрил Василий. – Давай скоренько собирай, кого сможешь. Со мной пойдёте. А на ворота пару человек отряди пока. Днём сторожить непременно, а ночью ладно уж, пусть по домам расходятся, только ворота не забывают запереть. Поспеши. А я пока здесь с усопшими вашими разберусь.

Пока Василий «разбирался» с покойниками, Сокол внимательно разглядывал окрестности и принюхивался, пытаясь сквозь гарь и смрад почуять след врага. Не вышло. Нос, под лавиной зловония, быстро прекратил распознавать какие-либо запахи. Птиц бы послушать, спросить, да нет птиц. Давно уж не слышно их щебетания. Как под тучу вошли, так будто вымерло всё.

А чёрная туча всё висела над городом, погрузив его в сумрак. Лишь где-то вдали по её краям виднелась узкая полоска чистого неба. Дождь то лил, то прекращался, и тогда в воздухе повисала водяная пыль, оседая серебристым налётом на вещах и одежде.

Наскоро свершив положенный ритуал над умершими, Василий вернулся в повозку. Отряд возобновил движение, изрядно пополнив численность. К ним присоединился давешний удалец, которого, как выяснилось, звали Мартыном, а с ним ещё человек восемь посадских. Оружные чем попало и совсем без доспехов.

О самом себе Мартын ничего кроме имени не сказал, но про начавшиеся неделю назад ужасы говорил охотно:

– В первую ночь очень страшно было. Ходила будто по улице женщина. Ходила и пела. Грустно так пела. Слов не разобрать, но такая тоска навалилась. Тоска и страх. Больно уж страшной песня её казалась. Хотя отчего так, понять не могу. И никто не понял. Поначалу только её голос и слышно было. То удалялся голос, то приближался, по городу, видно, петляла. Тут вдруг собаки разом залаяли, а она всё одно – шла и пела. Так и не прервала ни разу песню свою унылую.

Мартын помолчал.

– Слободские после этой ночи все как один снялись и ушли. Поп там какой-то им знамение растолковал, предупредил, значит, что дальше только хуже будет. Что женщина эта лишь Предвестница. Они и ушли. Кто в город подался, но большая часть через реку переправилась, а там – в Изборск.

Рассказчик вздохнул.

– А уже на следующую ночь бесы объявились. Эти уже не пели. Выли. Хотя неясно, бесы то выли или, быть может, собаки. И туман с вечера на город наполз. Через тот туман много народу сгинуло. Стража, вон, вся привратная. Там им укрыться особенно негде было…

– А не знаешь, отчего на новгородской дороге никто нам не повстречался? – спросил Борис.

– Так в ту сторону и не пошёл никто. Оттуда-то как раз нечисть и ждали. Которые уходили, все на Изборск отправились. А если кто по глупости и пошёл на Порхов, так по дороге, верно, и сгинул.

Ворота Борисова Города оказались запертыми. Прошка, повинуясь владыке, слез с коня и постучал кулаком по окованным медью створам. С той стороны раздались шаги, звякнула задвижка, скрипнули петли смотрового оконца.

– Кто таков будешь? – спросил голос.

– Ага, – обрадовался Василий. – Стало быть, Каменный-то Город охраняется.

И громко для стражника добавил:

– Я архиепископ новгородский, Василий. Со мною люди новгородские, да ополчение ваше посадское.

– И с нами великий Чародей Мещёрского Леса, – торжественно провозгласил Скоморох, подражая говором Калике.

Удивлённый, с красными от недосыпа глазами, стражник высунулся в боковую дверь.

– Да ну? Вот так новость! – вырвалось у него. Вспомнив, однако, что на службе, произнёс установленное приветствие: – Добро пожаловать в Дом Святой Троицы.

После чего виновато добавил:

– Только ворота вот, я вам открыть не смогу – тяжёлые они, к тому же сотник с ключами куда-то пропал. Так что повозку придётся тут бросить, а коней через калитку эту вот проведём.

В разговоре выяснилось, что главные ворота Борисова Города охраняются одним-единственным стражником из застенского ополчения, которого вдобавок вот уже второй день не меняли.

– Куда все наши делись, не знаю, – сказал хмурый стражник. – Бояре, понятно, те стрекача задали после первой же ночи. Попрятались, что лисы по норам. А народ здесь бросили. Ополчение никто не собирает. Да и куда против бесов ополчению…

Сказав это, он посмотрел с недоверием на куцый отряд Мартына.

– Что скажешь про бесов этих? – спросил Василий, пока его ушкуйники перекладывали вещи с повозки на лошадей.

– Нападают они пока только ночью. С вечера напускают такого туману, что люди сбиваются с пути, и даже будучи на своей улице, возле своего дома не могут найти дверь. Кто к ночи не окажется под крышей – считай пропал. Утром всё мертвецами усеяно. Трупы быстро гниют, смердеть начинают. Если гной попадёт на здорового человека, то скоро он покрывается язвами – дня через три уже и его хоронят.