Ксения Сингер: Если Мельпомена выбрала тебя

Я возразила, вспомнив слова Юргена: «В устах политиков демагогия – могучее оружие».

– Я надеюсь, мы не спасуем перед ними для достижения процветания наших стран.

Мы с Рико еще больше усердствовали в наших измерениях на новом маршруте.

И вот она перед нами гордая, пусть сколько угодно говорят, что покоренная, – нет, не покорившаяся в своем холодном величавом безмолвии, скалисто-ледяная гора. Неприступная, грозная, берущая жизни приглянувшихся ей людей, из числа явившихся без приглашения, желавших обуздать ее свободный нрав.

Я объясняю Джою, что он должен сесть несколько выше на плато. Нас с прибором высадить и лететь примерно тридцать миль назад по центру ущелья. Потом с той же скоростью вернуться за нами, сохраняя ту же траекторию полета.

Мы настраиваем приборы. Я вручаю Рико кинокамеру, предупреждаю, что он должен снимать, что бы ни случилось, и ни во что не вмешиваться. Достаю Тедди. С Тедди в руках сначала спускаюсь с плато в небольшую ложбинку, а затем поднимаюсь по склону горы до другого, более высокого, небольшого непосредственно перед стеной, плоско лежащего камня в виде плиты, скошенной вниз по направлению к горе. Я встаю на его середину. Леденящее безмолвие, цепко держащее в повиновении весь мир, охватывает и меня, но я вырываюсь из этой леденящей хватки и кричу:

– Папа, я пришла – Алина. Я принесла тебе твоего Тедди. Ты хотел меня увидеть.

И снова безмолвие. Через некоторое время гора отвечает мне эхом и гулом сорвавшихся падающих камней. Я вижу, как одна громадная каменная глыба спешит, несется, катится с высоты прямо на меня, но в полуметре от меня останавливается, неустойчиво покачиваясь. Я могу дотянуться до нее рукой и знаю, что папа где-то здесь. Я ощущаю его присутствие. Я не ощущаю папу физически материально, но я ощущаю то, что жило в его душе. А эта холодная каменная глыба – материализованный знак папиного присутствия мне. Я сажусь на плиту и беседую с папой, сообщаю, что письмо получила, рассказываю, как я жила и как живу теперь, про то, как я собираюсь жить дальше, про детей, про бабушку. Потом мы молчим некоторое время. Я чувствую, что аудиенция подошла к концу. Встаю. Целую Тедди, кладу его туда, где только что сидела сама. Подхожу к холодному камню и обнимаю его. Чувствую, как он дрожит под моими руками, целую холодный шершавый гранит. Эти мои чувства папа возьмет с него. Я знаю это. Только не знаю, откуда я это знаю. Камень качается в ответ с увеличивающейся амплитудой. Спускаюсь в ложбину. Оглядываюсь и вижу, как Тедди исчезает под глыбой, аккуратно ложащейся на него. Поспешно взбегаю на плато к Рико, поскольку слышу близкий шум винта, понимаю, что у Джоя какие-то проблемы.

Схватив приборы, мы несемся к садящемуся вертолету. Из открывшейся двери появляется лестница. Мы, что есть сил, быстро карабкаемся по ней в машину. Джой лежит на полу. Показывает мне на кресло пилота и слабым голосом командует:

– Штурвал на себя, курбель слева во втором ряду и второй справа в первом. Скорее.

Рву штурвал, что есть мочи. Мы резко взмываем вверх. В голове мелькнуло: «Какое счастье, что я курс посещала и наблюдала, как Джой управляет вертолетом». В лобовое стекло вижу внизу людей с какими-то палками, направленными на нас, из которых вылетает огонь. Ухожу вправо. Лопасть винта слегка чиркает скалу отрицаловкой нависшей над нами. А сейчас влево и как можно выше и быстрее отсюда. Слышу рев камнепада. Один камень рикошетом ударяет в нас. Удар сильный. Лбом стукаюсь о приборную доску и еще обо что-то. Люди внизу бегут, но каменный град настигает их. Мне их очень жаль, они могут сейчас погибнуть.

Вертолет, набирая скорость, летит вдоль ущелья. Слышу нарастающий свист и поток холодного воздуха, врывающегося в появившиеся под ногами отверстия в полу. Пот со лба льется ручьем и капает на приборную доску. Но почему он красный? До меня вдруг доходит. Джой ранен. Нам лететь больше часа. Он может потерять слишком много крови.

– Рико, осмотри Джоя. Ему необходимо наложить тугую повязку выше раны. Посмотри, там над тобой справа аптечка. Положи ему под голову свою куртку, а моей закрой. Пои его водой.

Вертолет начинает дребезжать. Джой сквозь стон кричит:

– Уходи вверх и на левую педаль. Иначе машина попадет в завихрения и ее стукнет о стену ущелья или она начнет падать.

Вот она причина. Воздушные завихрения, которые входят в какие-то моменты в резонанс друг с другом в интерференционно-дифракционном поле воздушной среды и в минимуме лишают летательный аппарат подъемной силы или швыряют его на стену ущелья по касательной.